Время от времени на передний план вылетали более крупные белые кровяные тельца, они на миг заполняли собою экран, а потом исчезали.– Джулия, это поразительно! Она еще ближе прижалась ко мне.– Я надеялась, что на тебя это произведет впечатление. Тем временем экранная Джулия говорила:– Мы вошли в вену, поэтому красные кровяные тельца не насыщены кислородом. Сейчас наша камера приближается к сердцу. Вы увидите, как по мере ее продвижения сосуды начнут расширяться… увидите пульсации, порождаемые сжатиями желудочков сердца…Я увидел, как камера притормозила, потом продвинулась вперед и снова притормозила.– Мы приближаемся к правому предсердию, сейчас появится митральный клапан. Вот он. Теперь мы в сердце.Камера пронеслась сквозь клапан в предсердие и снова оказалась снаружи.– Сейчас мы войдем в легкие, и вы увидите то, чего никто прежде не видел: процесс насыщения клеток кислородом.Я смотрел на быстро сужающиеся кровеносные сосуды, на то, как вспухают одна за другой, становясь ярко-красными, клетки. Все произошло очень быстро – меньше чем за секунду все они покраснели.– Красные кровяные тельца насытились кислородом, – сказала Джулия, – мы возвращаемся в сердце.Я повернулся к Джулии.– Это и вправду фантастика, – сказал я.Однако ее глаза уже закрылись, а дыхание стало ровным. Джулия спала.
Она всегда засыпала, глядя в экран телевизора. А заснуть, просматривая собственную презентацию, было уж совсем естественно – в конце концов, Джулия сама ведь ее сегодня проводила. Да и время было позднее. Я решил досмотреть запись потом. Повернулся, чтобы выключить телевизор, и тут на глаза мне попался временной код внизу экрана.Там же была указана дата: 21.09.02.21 сентября. Вчера.Презентация проходила вчера, а не сегодня. Я выключил телевизор, потом свет у кровати. Опустил голову на подушку и постарался заснуть. День второй: 11.02 Я сидел в приемной педиатра, который должен был сделать Аманде очередные прививки. Кроме меня здесь были четыре мамаши, покачивавшие на коленях своих малышей. Они разговаривали друг с дружкой, старательно не замечая меня.Я уже начал привыкать к этому. Мужик, который сидит дома, мужик, оказавшийся в приемной педиатра, – явление ненормальное. И означает оно, что с ним что-то неладно – то ли он работу найти не может, то ли его уволили за пьянство или наркотики. Вот мамаши и делают вид, будто его здесь нет.В конце концов нас пригласили к врачу. Человек он был благожелательный, о том, почему сюда прихожу я, а не жена, никогда не спрашивал. Он сделал дочке два укола. Аманда расплакалась.– На местах уколов могут появиться небольшие припухлости и покраснение. Если не пройдет через пару дней, позвоните мне.Я вышел в приемную, доставая кредитную карточку, чтобы оплатить счет, малышка все плакала. Тут и позвонила Джулия.– Привет. Что у тебя там творится? – Она, должно быть, услышала плач.– Оплачиваю педиатра.– Туго приходится?– Да вроде того…– Ладно, послушай, я просто хотела сказать, что уйду сегодня пораньше – наконец-то! Хочешь, я по дороге домой прихвачу что-нибудь на ужин?– Это было бы отлично, – сказал я.
К половине шестого дети были дома, обчищали холодильник. Николь поедала здоровый кусок сыра. Я велел ей остановиться – так она не сможет ничего съесть за ужином. Потом пошел накрывать на стол.– А где ужин-то?– Скоро будет. Мама привезет.– Ага, – Николь на несколько минут отлучилась. – Мама очень извиняется, что не позвонила, но она сегодня задержится допоздна, – сказала она, возвратясь.– Что? – Я разливал воду по стоявшим на столе стаканам.– Ей очень жаль, но она задерживается. Я с ней только что разговаривала.– Черт!Это было совсем уж неприятно. При детях я старался, как мог, не выказывать раздражение, но иногда оно прорывалось наружу. Я вздохнул:– Ладно. Излови брата и забирайтесь в машину. Мы едем в кафе.
В этот вечер я так и оставил стол накрытым – в виде безмолвного упрека. Джулия, вернувшись около десяти, это, конечно, заметила.– Извини, милый.– Я понимаю, ты была занята.– Очень. Прости меня, ладно?– Уже простил, – ответил я.– Ты у меня самый лучший на свете, – Джулия послала мне через комнату воздушный поцелуй. – Пойду приму душ, – сказала она и вышла.Я смотрел, как Джулия спускается по лестнице, заглядывает в детскую. Миг спустя я услышал, как она воркует с малышкой и как та что-то лепечет. Я спустился следом за Джулией.В темной детской жена держала малышку на руках, тычась в нее носом. Я сказал:– Джулия… ты ее разбудила.– Нет, она не спала. Правда, сладенькая моя?Аманда потерла крохотными кулачками глаза и зевнула. Она явно только что проснулась. Джулия повернулась ко мне:– Нет. Честно. Я ее не будила. Почему ты так смотришь на меня? Будто в чем-то обвиняешь?– Я ни в чем тебя не обвиняю.Дочка захныкала, потом расплакалась всерьез. Джулия тронула подгузник.– По-моему, мокрая, – сказала она и, вручив мне ребенка, вышла из комнаты.Я поменял подгузник, уложил Аманду в кроватку и тут услышал, что Джулия вышла из душа, хлопнув дверью. Когда Джулия начинала хлопать дверьми, это был знак мне: надо пойти и успокоить ее. Однако сегодня успокаивать Джулию мне совсем не хотелось. Меня злило, что она разбудила ребенка, злила безответственность, с которой Джулия обещала вернуться домой пораньше и даже не соизволила позвонить мне и сказать, что не сможет. Наверное, ей просто стало наплевать на семью. Я не знал, что со всем этим делать, однако и сглаживать возникшее между нами напряжение не хотел.Я вернулся в гостиную, присел. Взял книгу, которую читал до прихода Джулии, и попытался сосредоточиться на чтении, но, разумеется, не смог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51