Хелье тронул князя за рукав. Князь обернулся. Хелье протянул ему свиток. Ярослав развернул свиток и быстро его пробежал. Несколько мгновений он колебался, а затем принял решение и вернул свиток Хелье.
— Не к спеху, — сказал он.
— Князь!
— Не к спеху. Новгородцы! Я отпускаю этого человека, поскольку уверен, на основании того, что я знаю, что он невиновен. Иди с миром, Детин. И горе тому, кто тебя хоть пальцем тронет по пути домой.
Князь обернулся и вперился глазами в Дике. Она побледнела. Князь презрительно пожал плечами.
Ратники расступились. Детин растерянно озирался. Хелье повернул голову вправо, влево, но Ротко нигде не было.
— Позволь, князь, — сказал он и, не ожидая, пока князь ему ответит, выхватил из ножен княжеский сверд. — Ты там, отступи назад.
Несколько человек, включая Дике, отступили от Детина. Никто не успел сообразить, что к чему, но все увидели обнаженный клинок. Хелье махнул лезвием, и веревки, связывающие руки Детина, упали на землю. Захватив ножны левой рукой, Хелье вложил в них сверд и поклонился князю. Минерва с восхищением посмотрела на него. Князь интересовал ее мало.
Ярослав улыбнулся снисходительно и хлопнул Хелье по плечу.
Вскочив на коня, Ярослав посмотрел на Детина. Купец стоял, бессмысленно поглядывая по сторонам. Хелье махнул Детину рукой и сделал страшные глаза, мол, иди же, пока еще чего-нибудь не случилось. Детин нетвердой походкой пошел прочь. Несколько раз он оглянулся. Князь сидел на коне и смотрел на него. Детин вышел через южные ворота торга.
Ярослав повернул коня, толпа расступилась. Кивнув Хелье, князь в сопровождении ратников проследовал к детинцу. Хелье с сомнением посмотрел ему вслед. Эка затеял, подумал он. Опасно там. Нельзя ему туда. А впрочем, как знает. Меня не пригласил с собой, а вот Гостемил стоит, тоже смотрит — и его не пригласил. Возможно в связи с появлением ведьмы киевской князь решил, что Гостемил его предал. Даже не посмотрел на Гостемила. А у Гостемила вон какая морда красная сделалась. Где же Ротко? Может, податься к Гостемилу? Нет, вон ведьма киевская куда-то идет, а Гостемил, оглянувшись на меня, следует за ней по пятам, рука на поммеле. Сейчас меня здесь зарежут, пока Ротко найдется… сказано же было — два шага за мной.
— Минерва, не отставай, здесь опасно, — сказал он, шагая в направлении группы молодых боляр.
— Я не отставаю, — заверила она. Видимо, опасность положения она все-таки уяснила.
— Хелье!
Ротко появился откуда-то сбоку.
— Ну, листья шуршащие, где ты пропадаешь, — с облегчением сказал Хелье. — Встань слева от меня. Идем. Быстрым шагом. Имя мое не скандируй. Как зайдем за торг — бегом. Вдоль стены, все время вдоль стены, а там вдоль оград, вдоль палисадников, не заходя на середину улицы.
— Почему? — спросил Ротко, шагая рядом.
— Потому что стрелы хорошо летают именно вдоль середины улицы. Листья шуршащие, как жалко, а!
— Что жалко?
— Да вот, видишь, дура эта мелкая показала на настоящего убийцу, а я не успел его заметить! — он повернул голову к Минерве. — Могла бы мне сказать, что видишь его. На ухо.
— Откуда я знала, что тебе нужно. Предупредил бы.
— Не отставай же!
— Я не отставаю!
— Я видел, — сказал Ротко.
— Что ты видел?
— Видел того, на которого она показала.
— Да ну! Ты его знаешь? — заинтересованно спросил Хелье.
— Нет.
— Жаль.
— Но я могу его нарисовать.
— Нарисовать? Это как же?
— Сделать портрет.
— Портрет? Это… позволь… какой еще портрет! Что такое портрет?
— Изображение. На папирусе. У меня есть папирус, привез с собою из Консталя.
— Из Консталя… Полчаса постоял рядом с детишками, а уж словечек нахватался. Какое изображение?
— Ну, знаешь, как в фолиантах иногда рисуют лица. Или на стенах. И на монетах чеканят.
— Ну так это что ж, зачем же. Это на кого угодно человек может быть похож. Они все одинаковые, и в фолиантах, и на монетах.
— Смотря где. Римляне сохранили искусство правильного изображения. Я этому долго учился. В моем деле это не очень нужно, просто было интересно.
— И ты можешь… как? нарисовать… нарисовать его таким, какой он есть в жизни?
— Могу.
— Не верится. Ну, покажешь сейчас, ежели живыми доберемся.
* * *
Ярослав еще издали махнул рукой ратникам, охраняющим вход, и они открыли перед ним ворота, ничего не спрашивая. Не к терему направился князь, но к дому напротив. Спешившись, кинув поводья одному из сопровождающих, Ярослав без стука вошел в дом.
— Житник! — позвал он.
Где-то зашевелились, и вскоре Житник вышел из опочивальни, прикрыв за собою дверь. Нет, он не развлекался там, в опочивальне, с женщиной — скорее держал совет с кем-то. Полностью одет, свеж, деятелен.
— Здравствуй, Ярослав.
— Здравствуй, Житник.
Некоторое время они смотрели друг на друга — большой Житник и небольшой Ярослав. Смущенным Житник не выглядел.
— Что это ты задумал там? — спросил Ярослав, указав большим пальцем через стену в направлении торга. — Какого лешего тиун среди бела дня топит невинного человека при всем народе?
Можно было бы его схватить прямо сейчас, подумал Житник. Вот он, здесь. Охрана у него никакая. Но нет, подождем еще. Пусть выговорится, покричит. После этого будет уныние и подавленность — меньше шума. К тому же, на вече все видели, небось, что он въезжает в детинец.
— Тиун правит суд, — ответил он. — Справедливый или нет — решать тиуну. Мне-то что за дело до этого? Ты, Ярослав, не в себе сегодня.
— Не заговаривай мне зубы, Житник, ты, чай, не бабка-ворожиха. Мы с тобою двадцать лет друг друга знаем, с отрочества. Не знаю, что тебе пообещали Неустрашимые, но помни, что их обещаниям верить нельзя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138