Думает она, Белянка, что пока есть Ярослав здесь да Святополк в Киеве да Болеслав в Гнезно — никакие холопы к власти не придут. Но ведь холопы хитрые, и этого она в толк взять не может.
А собрался Викула на охоту на тура с одним из своих псковских двоюродных братьев — они всегда встречались в это время года, и охотились в Травяной Лощине, как раз между Новгородом и Псковом. Собрался он ближе к вечеру, и вся челядь собралась, а Белянка с ними не поехала, обидевшись и запершись у себя в опочивальне. Викула, как ни объяснял, как ни втолковывал ей через запертую дверь, что родственные связи следует поддерживать, ничего не хотела понимать Белянка. И уехал Викула с челядью, а Белянке оставил служанку и Кира-холопа. А как отбыл он, метнулась Белянка, поневу придерживая, босоногая, простоволосая, прямо в пристройку, к Киру, парню молодому, с рожею хитрой, и, некоторое время спустя, дыша глубоко, расслабленно, на спине лежа, бедро пухлое поперек кирова живота протянув, говорила тихо, не очень злобно:
— Опостылел он мне, Кир. Опостылел. Изведет он меня, безутешную, либо я его изведу, но дальше так не может, хорла, продолжаться, никакой моей моченьки нету, никакой, хорла.
А Кир, гладя хозяйкину пышную грудь, вставлял равнодушно время от времени слова утешительные:
— Что ты, что ты, Белянка. Ты, хозяюшка, не серчай так восторженно. Не серчай, а то беда спонебратится.
Скрипнула в палисаднике калитка. Белянка, встрепенувшись и мгновенно собравшись с мыслями и силами, вскинула ноги к потолку, почти перевернулась через себя, слетела с ложа, приземлилась босыми ногами, на удивление ловкими и упругими при полном теле, на гладкий земляной пол. Забыл чего аспид, вернулся? Или ехать раздумал? Быстро расправила рубаху, быстро надела ее через голову. Понева. Гашник. О том, чтобы незаметно проскользнуть в дом, речи не было — лицо, руки, тело, глаза — все в ней говорило о только что состоявшемся половом акте. Нет, нужно незаметно уходить прочь, в лес, к ручью, и там приводить себя в порядок. А потом вернуться и сказать, что совершила прогулку под луной, хотя никакой луны сегодня нет, сегодня новолуние. Нет, не новолуние — новолуние было три дня назад.
Кир, прислушивавшийся в это время к голосам в палисаднике, сделал ей знак рукой и помотал головой. Белянка вскинула брови.
— То не болярин, — сказал Кир. — Там двое, парень и женщина. Не знаю их.
В дверь дома стучали. Белянка приникла ухом к двери пристройки. Служанка кричала в это время «Кто там!»
В этот момент проснулся и грозно залаял цепной пес. Длина цепи позволяла ему приблизиться к крыльцу.
— Мы к Белянке! — раздался женский голос. — Скажи ей, что подруга хочет ее видеть!
Белянка вышла из пристройки, окликнула пса, который не желал униматься, потянула за цепь, и сказала:
— Вечер добрый!
— Добрый, — откликнулась Любава. — Устали мы, Белянка. Пригласи нас в дом.
Белянка оглядела гостей.
— Конечно, — сказала она радостно и облегченно. — Дура, открой дверь! Гости к нам.
Служанка завозилась с засовом. Дверь, скрипнув, отворилась.
— Сколько раз тебе говорить, — сказала Белянка, — не своевольничай. Ежели засов не закрыт, стало быть, так надо, и не тебе его закрывать. Ну? Сколько тебе раз говорить? Скажи!
— Я боялась, что…
— Нет, ты скажи! Ага, не хочешь?
— Я только способствовала, чтобы беспорядку не было…
Белянка влепила ей пощечину, и служанка ушла, плача от обиды.
— Глаза б мои не смотрели на всю эту свору, — сказала Белянка, и, поворотясь к цепному псу, рявкнула, — Пошел отсюда!
Пес, поджав хвост, убежал в будку и там заскулил.
— Здравствуй, — сказала Белянка, обнимая Любаву. — А это кто с тобой? Ишь потрепанный какой. Зовут тебя как, добрый молодец?
— Аскольд, — сказал Хелье.
— Аскольд? Заходи, Аскольд. Мужа моего, аспида, дома нету, угощу, чем смогу, не обижу. Где это вы плутали? Любава, ну и вид у тебя. Вас помыть надо. Мерзавка, иди сюда! — закричала Белянка.
Служанка появилась в гриднице, глаза долу.
— Баню топи сейчас же, пока я тебя не убила! Быстро! Ну!
Белянка топнула ногой. Служанка убежала топить баню.
— На стол я сама вам чего-нибудь соберу. Рубахи новые дам. Поневу возьмешь какую-нибудь мою, у меня много. Аскольд! Хочешь всем этим владеть? — Белянка повела рукой вокруг. — Сверни шею моему мужу. Впрочем, нет, хлипкий ты, а он здоровяк такой, как вяз столетний. Тогда зарежь его. Ну, что тебе стоит?
Непонятно было, всерьез она говорит или нет. Впрочем, какая разница? В печи горел огонь, вскоре на столе появилась еда — нехитрая, стегуны под рустом, новгородские — но показалась они и Хелье, и Любаве чрезвычайно вкусными. Подмигнув, Белянка выволокла откуда-то бутыль красного вина.
— Во! Греческое! — сказала она, счастливо улыбаясь.
Аскольд, заметила Белянка, по-своему очень даже привлекателен. Это ничего, что он не кряжистый (ей нравились кряжистые) и не мускулистый (ей нравились мускулистые), а лицо у него почти детское, безбородое (ей нравились бородатые мужчины с лицом, будто вырубленным тупым зубилом из камня). Обаятельный и улыбчивый Аскольд. Детская улыбка. Чем-то напоминает Кира, но Кир шире. И молчаливый он, Аскольд, и все вертит и вертит головой, будто прислушиваясь к чему-то.
Любава отдохнувшая, Любава вытянувшая поврежденную ногу вдоль ховлебенка по совету Аскольда, Любава залпом одолевшая наполненный до краев кубок греческого, расцвела вдруг румяным цветом на глазах Белянки. Щеки Любавы запунцовели, глаза засверкали, на спутника своего смотрела Любава все масленее, все игривее.
Белянка сообщила гостям, что аспидный супруг ее уехал убивать тура в компании с аспидным своим родственником, и было бы очень хорошо, если бы рассерженный тур их там обоих забодал, но, к сожалению, челядь и две дюжины псковских дружинников не позволят туру это сделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138