- Женя готовился испытать его под водой... Видишь, запаял в пластик... Я едва успела вытащить из него твой "черный талисман"... А потом явился этот ужасный Виталий...
- Он-то как мог узнать о нем? - Андрей говорил не глядя на Нинико, продолжая удивляться компановке имитатора. Все - таки Саватеев был головастый мужик, подумал он.
- Спежов навел каким-то образом...
- Стервец, разберемся с ним, когда вернемся, - Андрей сверкнул взглядом и повернулся к ней. - Нинико, я не в целях... завоевать твое расположение...
- Да куда уж, - слабо улыбнулась Нинико. Она видела, что Андрей восхищен аппаратом, это было приятно: ведь его собирал Женя...
- Но должен сказать, - продолжал Андрей, сняв верхнюю крышку и рассматривая блестевшие в сумерках детали имитатора, - Евгений Степанович был классным спецом. Смотри, пайка из золота, аккумуляторы серебряные.
- Я рада, что ты изменил о нем свое мнение. Вот так всегда: оцениваем людей после времени. Когда ничего уже нельзя исправить, - горько усмехнулась Нинико. - Он и человек был прекрасный... Знаешь, ведь это он вылечил меня от любви к тебе... И потом, когда я полюбила его, все удивлялась, чего я такого нашла в тебе... И сейчас, я даже не сержусь на тебя. Все было бы прекрасно, если бы не этот ужасный полет...
- Я рад, что ты на меня не сердишься, Нинико. Что мы снова друзья с тобой... Неплохое у нас объяснение вышло, да? В Атлантическом океане, - он снова сложил имитатор в коробку.
- Никому не говори, что он на острове. Дождемся темноты и перенесем его вверх, на скалу. Я там дежурю ночью, заодно и осмотрю его получше... У костра. А потом спрячем. Аппарат, конечно отличный. Но уж очень у него зверское действие, ты согласна?
- Согласна. Это его аппарат, память о нем. Андрей, можно я посижу с тобой у костра?
- Конечно... Вместе посмотрим имитатор.
Зинаида Васильевна и Эльза ушли на женскую половину и, едва слышно переговариваясь, укладывались спать. Мареничев и Липинский с котелками в руках отправились на озеро за водой.
- Валера, придумай какое-нибудь блюдо, эта рыба уже начинает надоедать, - вздыхал Липинский, осторожно ступая в темноте. Над головой горели яркие крупные звезды.
- Это вы, политики и экономисты, можете из любой ерунды кашу заварить, - Мареничев наклонился к воде. - Каждый день жди какой-нибудь реформы, и обязательно идиотской. Все эти ваши партии и программы - просто опиум для народа. Небось, пока мы здесь, уже какой-нибудь новый налог придумали, собаки. Интересно, как там сейчас мой ресторан...
- Сам ты такой, - обиделся Липинский.
- Но-но. А то больше кредит не предоставлю, - пригрозил Мареничев. Липинский молча вздохнул.
- Что, не понадобится? Или такса возросла? - продолжал издеваться Мареничев. - Хорошо жить, если нет денег на грехи: поневоле станешь ангелом. Хочешь, я тебе подарю одну идею? Бесплатно, не волнуйся. Она мне пришла в голову только сегодня, после этих твоих маневров с Эльзой. Можешь даже включить в экономическую программу вашей партии...
- Давай. Даже интересно, - оживился Липинский.
- В бюджете нет денег, так?
- Ну допустим, - согласился Липинский.
- Приватизировали заводы-гиганты, а денег все нет, почему? - продолжал спрашивать Мареничев.
- На то есть объективные причины, - туманно пояснил Липинский.
- Растащили, вот почему. Потому что не то приватизировали, дорогой мой. Ты думаешь заводы двигатель экономики? Черта с два. Женское тело, вот что. Оно требует новых моделей, мехов, одежды, жилищ, ресторанов, косметики, макияжа, золота, бриллиантов. Именно оно рождает спрос, и, в свою очередь повышает спрос и на само себя, на женщину. Функция превращается в аргумент. Ну, это тебе ещё более-менее понятно. Слушай дальше. Второй показатель - скорость оборота. Ты получил сегодня от меня деньги на даму. Так?
- Ну и что? Я отдам, - недовольно пробормотал Липинский.
- Так вот женское тело дает самый высокий оборот денег. Через два часа они уже были у меня в кармане и с прибылью. Одного я не учел: люди - не ангелы. Стоило мне сегодня пустить деньги в оборот, даже на необитаемом острове, и человека нет. Погиб.
- Как это?
- Потом расскажу. Когда долг отдашь.
- А где же твоя идея? - спросил Липинский.
- Идея такая. Можно сказать, социально - сексуальная. Или наоборот, сексуально - социальная, не имеет значения. Главное в ней - экспроприация у мафии проститучьего бизнеса, и подчинение его государственным интересам. Но для этого надо сначала разрешить его полностью, без всяких ограничений. Открыть новые бордели...
- Их и так полно.
- Это подпольные, а надо - легальные, и побольше. Пару на каждую улицу, в центре - плотнее. Тысяч этак с десяток на Москву. Баб красивых у нас множество, не одну армию можно сформировать. Во всех остальных городах, естественно, запретить. Потом дать им стать на ноги, окрепнуть, расцвести, а потом взять и национализировать. Сделать государственными. И объявить монополию на проституцию. Как на водку. Только назвать их надо будет как-то по новому: сексоран или сексерий, например. Чтоб звучало не по-нашему. Деньги потекут рекой. Это будет экономическое чудо. На них можно будет содержать и толковый государственный аппарат, и боевую армию, и науку нашу несчастную. Можно финансировать строительство. Создать скоростные железные дороги и надежные самолеты, а не такие, на котором мы грохнулись, черт бы его побрал... Если вы, политики и экономисты, ни хрена не можете, надо же как-то спасать страну. Как ты до этого не додумался, удивляюсь: ведь так просто.
- Хочешь заменить экономистов проститутками? - обиделся Липинский.
- Зачем же, пусть будут и те, и другие. Одни - пускать деньги на ветер, вторые - концентрировать финансы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74