Вот ты, да, как в воду смотрел! Даром что хилый паренек - как говорил, что Маринка поступит на бюджетное отделение - так все и получилось! И Сашку, племянника, помогла нам кудрявая женщина от армии уберечь! Все в точности как ты сказал.
- А когда это было?
- Сашку, что ли, в армию забирали?
- Да нет - как давно Вы Инге билеты покупали? Вообще когда она уволилась?
Сергеич, хоть и не снял ещё очков, но внутренняя уверенность, как и логика к нему уже полностью вернулись, поэтому вопрос прозвучал веско и серьезно. Может быть поэтому ответил на него подоспевший Ульрих:
- Да вчера как раз праздновали месяц моего вступления в должность! - оно опасливо покосился на Кастаньеду, и уже с меньшим энтузиазмом добавил, - в качестве исполняющего обязанности конечно...
Прокопеня не выдержал и тоже влез в разговор:
- Кто-то из нас что-то путает! Я с Ингой Юрьевной общался в этом самом кабинете позавчера, то есть 19 числа...
- Да потому и общались, - внесла ясность в последовательность событий бойкая медичка, явно недовольная тем, что ей помешали общаться с Головатиным, - она как раз за билетом и приходила. Вчера вечером уехала вот. В 19 - 40.
- Так она мне сказала, что на собрание уходит в облздрав... - Прокопеня услышал свои собственные слова словно со стороны и почувствовал себя клиническим идиотом, которому если и место в этой больнице, то только в качестве пациента. Его развели. Дешево - как наперсточники деревенского простачка. И предпринимать что-либо было уже поздно. Но пострадавшей стороной, оказывается, был не он один - Ульрих сочувственно хлопнул его по плечу:
- Да, Инга Юрьевна знаете, загадочная была женщина, весь месяц с её творческим наследием разобраться не могу...
- С чем разбираться то собрались? - Вот санитары сказывают, она перед тем как уволится, три дня бумаги какие-то и вещи жгла на заднем дворе, да ещё три ящика всякой всячины отослала с водителем Звягина к ему на дачу, я ж даже как проехать сподручней разъяснила ему, ну водителю больничному, - снова оживилась информированная медсестра, - А Вам Пал Антоныч, так просто грех жаловаться на Ингу-то Юрьевну! Ведь Вас потому только назначили, что из наших, из больничных, никто на такое место проклятое идти не рискнул бы!
- Просто - таки замок с приведениями - а не психбольница! Сергей Олегович - можно вас на 5 секунд? - недовольно поморщился Юрий Владимирович, показал Головатину какую-то папку и поманил его за собою на крыльцо.
А вот дотошный Сан Саныч из разговора сделал выводы. Причем организационные. Он потянулся к телефону и дал невидимым, но исполнительным подчиненным команду - срочно ехать на дачу Звягина, перевернуть её верх дном и немедленно отчитаться о результатах ему лично - где бы он не был.
Действительно - он прав, - подумал Прокопеня, - ведь получалась, что прозорливая Инга Юрьевна уволилась вовсе не из-за безвременной кончины своего покровителя Звягина, а уже месяц назад. Значит, Звягин почему-то ей перестал быть нужен, она знала, что поедет куда-то под Ярославль, решительно уничтожала связи с прошлым в виде документов, вещей, людей. Но уехал только вчера. Чего она ждала? Скоропостижной смерти Звягина?
Прокпеню начало мерзко поташнивать от всплывшего с удручающей ясностью в его сознании ответа на все вопросы сразу. Ига Юрьевна ждала его. Точнее мудрого автора "Городской магии". Она не знала всех ключей - ведь если верить озарениям Сергеича получалось, что опубликованная "Магия..." изрядно отличается от рукописи, да и документы, оставшиеся в ящике, содержат не много не мало - тайные арабские заклятья, гарантирующие доступ к источнику бессмертия. Какое все-таки счастье, что он так ни разу и не прочитал этой самой "Городской магии", во всяком случае, до конца!
Лоб Игоря Николаевича покрылся испариной, - а перед его внутренним взором медленно проплыла вереница тел: несчастного ФСБШника, превращенного в мумию за попытку отыскать документальные свидетельства бурной молодости Монакова, его бородатого коллеги с разлетевшейся вдребезги головой, который должно быть знал слишком много интимных секретов шахматиста - Звягина. Потом - обезображенный напалмом труп из офиса бабушки Дарьи - Прокопеня не сомневался - это было тело полковника Звягина, скромного обладателя фарфоровых вставных челюстей. Круглая физиономия балагура Костика Монакова, которому судьба уготовила странную участь быть похороненным под именем своего бывшего друга Звягина, конвульсивно подергивающееся тело Лики. Да, несомненно, бедная модель стала жертвой не то магических ритуалов, не то патологической зависимости от психотропов, приобретенной во время лечения от алкоголизма, и не по собственной воле следила за Прокопеней ещё от самой Москвы, а может быть просто ждала случая его убить? Ноги Прокопени непроизвольно согнулись в коленях, он понял, что ощущал Штирлиц, когда был "как никогда близок к провалу". И теперь Игорю Николаевичу был просто необходим глоток свежего воздуха, что бы додумать клубок тяжких мыслей до конца, но ноги его совершенно не слушались. Заметив странную бледность Прокопени, верный клятве Гиппократа, Ульрих взял Игоря Николаевича под локоток, и вывел на больничное крыльцо...
******
Картина, имевшая место на крыльце, оказалась довольно живописной. Юрий Владимирович с энтузиазмом археолога - первопроходца, открывшего неизвестную науке древнюю клинопись, изучал собственные документы.
- А остальное? - нетерпеливо выкрикнул он, закончив экспертизу корочек.
- Да проверьте, все уже у Вас, - досадливо махнул рукой Сергеич, находившийся на расстоянии нескольких метров от своего собеседника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53