..
- Ага, потому с машиной и расстался, - снова подковырнул Арнаутов.
- Новая это машина, новая!
- Новой она будет завтра, - сказал старик, вытащил из кармана очки и натянул их на нос. - А сегодня она ещё старая, - внимательно посмотрел сквозь чистые толстые стекла очков на Каукалова. - Ну, что, Евгений Витаминыч?
- Вениаминович, - машинально поправил Каукалов.
- Хорошо, пусть будет Витаминыч, - старик Арнаутов рассмеялся. - Ну что, хлопаем по рукам?
- Четыре тысячи долларов, как и договорились.
- Три. Товар не тот, - сказал Арнаутов, - да и с прицепом он...
- С каким прицепом?
- Сам знаешь. Объяснять не буду.
Каукалов понурился, низко опустил голову. "Вот актер!" - восхитился Аронов.
- Но вы же обещали четыре...
- Мало ли что я обещал. Так же легко я могу и разобещать, отработать назад, - старик усмехнулся, показал желтоватые прокуренные зубы, - я не ангел - краснеть не буду.
Покосившись в сторону Аронова, застывшего в смиренной позе у стенки, Каукалов вздохнул согласно:
- Ладно. Выхода у меня нет.
- Вот именно, нету. - Старик хмыкнул, сощурился недобро, затем, постукивая пальцем по железу, обошел машину кругом, похмыкал что-то про себя и вытащил из шелкового спортивного костюма пачку долларов. Все купюры в пачке были сотенного достоинства. Новенькие - казалось, они ещё краской пахнут. Старик Арнаутов ударил пачкой о руку, будто веером и, тщательно слюнявя каждую бумажку, отсчитал три тысячи, протянул Каукалову: - Держи, орел!
Тот молча кивнул, не считая, сунул деньги в карман.
- И будь здоров! - Арнаутов протянул руку Каукалову. - Не кашляй, следи за температурой тела. Чтоб не падала. - Он снова засмеялся.
Рука у него была жесткая, крепкая, молодая - Каукалов не подозревал, что у старика может быть такое крепкое пожатие.
- Пошли! - Каукалов подтолкнул напарника к выходу, - нам только бы до метро добраться, а там мы, считай, дома.
- Постой-ка, - произнес тем временем старик Арнаутов, безразлично глядя куда-то в сторону, в темень ржавых боксов. Он беззвучно притворил дверь гаража и ловко, будто фокусник, защелкнул сложный замок, который без некоторых мудреных манипуляций ни за что не закроешь, когда Каукалов остановился, поманил его пальцем: - Подь-ка сюда!
Каукалов подошел.
- Ты, братец мой Иванушка, не обижайся, что я тебе столько заплатил, - сказал старик Арнаутов, - а заплатил я тебе много. Другие заплатили бы в два с половиной раза меньше, - это первое. Второе. Это я сделал только ради тебя. Третье. На будущее... Промышлять старайся не "жигулями", а бери иномарки. За иномарку получишь больше. И четвертое. Саньке моему не звони. Понял?
Не сразу дошло до Каукалова, что старик о внуке своем говорил. А ведь Санька - армейский корешок, закадычный друг по первому году службы, хлебнули они тогда много - в основном горького, сладкое им не всегда даже к чаю перепадало, - их, двух москвичей, неизменно хотели унизить, придавить, называли "столичными лохами", посылали чистить гальюны, а потом, когда дед вызволил Саньку из армии и увез в Москву, Каукалову жить стало ещё хуже.
- Не звони... Понял? - повторил дед Арнаутов.
- Понял, - произнес Каукалов тихо, - чем воробей ворону донял.
В проулке, когда вышли на свет, Каукалов достал из кармана деньги, отсчитал две тысячи, отдал напарнику.
- Держи! Как и договаривались.
Лицо Илюшкино едва приметно дернулось, взгляд сделался туманным.
- Так ведь же...
- Держи! - Каукалов снова ткнул ему деньги. - Дают - бери, бьют беги!
- Давай поровну!
- Нет. Я же обещал, что ты заработаешь две штуки - две штуки тебе и даю.
- Ладно, - сказал Аронов, принимая деньги, - у меня найдется приемщик получше этого угря в галошах.
- А вот это - дело! - одобрил Каукалов. - Действительно - найди другого угря! Пусть он будет судаком, пусть будет щукой или язем, но более щедрой рыбой, чем старый мухомор.
Через два дня они взяли другую машину - "опель" редкого серебристого цвета, за рулем которого сидел улыбчивый редковолосый парень с красным носом и повадками "голубого" - он сразу положил глаз на Каукалова и очень внимательно следил за ним в висящее над головой зеркальце заднего вида: поймав взгляд Каукалова, расцветал, словно красная девица. Каукалов сидел с непроницаемым, почти каменным лицом - делал вид, что не замечает. Аронов вальяжно развалился впереди, закинув на кожаное сиденье руку.
На этот раз направлялись в сторону Юго-Запада, ехали по угрюмой, пустынной набережной - впрочем, пустота многолюдного города стала для Каукалова уже привычной, ошеломляла она лишь в первое время, а сейчас нет, сейчас уже не ошеломляла, Каукалов даже специально считал машины, попадающиеся навстречу - их на всей длинной безрадостной набережной оказалось лишь две: старая "Волга" с визгливыми тормозами и пьяно вихляющая иномарка, её вел могучий битюг с тяжелым бритым затылком - явно, чей-то охранник, - и все.
Каукалов неодобрительно покосился на битюга-охранника: "Вся Россия состоит из охранников, торговцев да бомжей. И ещё - из банкиров. Никого больше в России, похоже, нет - только эти люди... Что происходит? - Он перевел взгляд на надушенный затылок водителя, чуть приподнял голову и встретился в зеркальце с горящими, источающими сладкую тоску глазами "голубого", выругался про себя: - Тьфу, педераст проклятый! Гнида!"
Машину "голубой" вел довольно ловко - имел опыт в этом деле, руль крутил едва ли не одним пальцем, поглядывая в зеркальце на Каукалова, двусмысленно хихикал. Каукалов сжимал в карманах куртки кулаки и мрачно отводил глаза в сторону черного немытого парапета, за которым тяжело плескалась вода невидимой реки.
"Ну, погоди-и, - думал он, мстительно стискивая зубы, - ну, погоди-и.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23