- Он очень хорошо отобразил местную жизнь, опустившихся людей... Певец босяков...
- А это правда, что Сатин - действительное лицо и что он из образованных, а когда попал на дно, умилял богатых барышень тем, что просил у них милостыню по-французски? - поинтересовался журналист.
Вопросы сыпались один за другим. Хозяин кабинета охотно отвечал на них. С гордостью подчеркнул, обращаясь к даме, что Горький не столько певец босяков, сколько певец свободы, революции, что знаменитая Ниловна, героиня его романа "Мать", до сих пор живет в Красном Сормове.
Расставались как давние и близкие друзья. В дверях Эдди с Кэт задержались.
- Я немного говорит по-русски, - смущаясь, произнес Эдди, не выпуская из своих ладоней руку Малышева. - Вы очень правильный старик. Вы патриот. Это о'кей! Спасибо!.. - Он замолчал и почему-то пугливо оглянулся на дверь. - Наш поезд уходит вечер, тридцать минут после восьми, поспешно продолжал он. - Маленький пустячок, просьба, одолжение... Краска залила лицо американца, он виновато опустил глаза.
- Я слушаю, говорите, - попытался успокоить гостя Малышев. - Вам что-нибудь нужно?
- Видите ли, у нас с Кэт украли саквояж...
- Как? Где?
- Здесь, на ярмарке. Вы не волнуйтесь, ничего страшного. Это пустяк, - заверил Эдди. - Я понимаю, сейчас не время об этом говорить. Мы тактичные люди. И наш руководитель запретил мне это делать. - Он говорил быстро, почти скороговоркой, но с той поспешностью, какая появляется после сомнений, закончившихся твердым решением. - Саквояж - пустяк. В нем цены нет. Там личные мелкие вещи: несессер, носки, бутылка виски...
Кэт вставила что-то, но Эдди раздраженно отмахнулся:
- Пустяк - джемпер! Все - пустяк, кроме одного, перочинный нож. Я купил его на ярмарке. Если бы вы видели! Это произведение большого искусства. Это - фурор для моей коллекции. Я был горд и счастлив. И вот такой конфуз. Извините, мистер Малышев. Если это возможно, поймайте вора. Я готов заплатить достойную цену. Я - джентльмен, и поверьте, только этот нож заставляет меня переступить законы приличия!..
Ни слова не говоря, Малышев прошел к столу и снял телефонную трубку.
- Соедините меня с начальником уголовного розыска. Товарищ Себекин? Это председатель ярмарочного комитета. Очень прошу вас, поднимитесь ко мне, пожалуйста. Почему не можете? Представители из Москвы? Из Главного управления? Очень кстати. Дело не терпит отлагательства. Жду.
Виталий не уехал ни на следующий день, ни через день. Он не мог просто так покинуть ярмарку. Особенно долго ходил среди тесно заставленных витрин выставки Наркомфина СССР. За стеклами были выставлены различные денежные знаки: и николаевские кредитки, и марки стоимостью от копейки до 500 рублей. Вот разноцветные билеты красного правительства Крыма с надписью "обеспечиваются всем достоянием Крымской республики". Дальше Колчаковские обязательства - "язычки", как их называли, отпечатанные на простой, непрочной, без водяных знаков бумаге. Юденич, Деникин, Врангель, грузинские меньшевики, азербайджанские мусаватисты - все выпускали копейки, рубли, тысячи, шаги, карбованцы...
Виталий склонился над врангелевской "липой" под громким наименованием "кредитные билеты казначейства командования Главными вооруженными силами Юга России".
- Да, мечтаний у разных баронов было много, - услышал он голос пожилого красноармейца, - да нынче у нас, в Сибири, этой ерундой стены оклеены...
Виталий хотел было после этой выставки пойти на пристань, но тут заметил огромный плакат: "На днях состоится последняя новинка спортивного мира: футбол на велосипедах".
Он забился в укромный угол и стал шарить по карманам, складывая всю мелочь в руку. Оказалось, он уже достаточно поистратился. А куда, собственно, ушли деньги? Ну, качели, ну, пряник, потом кружка кваса. Ах, да, купил матери платок - небольшой, но такой красивый, она ему будет очень рада. И все, кажется. Итак, решено: он обязательно посмотрит футбол на велосипедах - и домой...
Виталий вновь вернулся к афише. Начало зрелища было указано - 4 часа дня, а вот в каком месте оно будет - неизвестно. В это время на него с маху налетел парень с огромным тюком на плечах. Круто развернувшись, он, чтобы не упасть, был вынужден опустить ношу на землю. Усевшись на тюк верхом, незнакомец вытер подолом рубахи вспотевшее лицо и снисходительно усмехнулся:
- Так тебе кто-нибудь оглоблей в рот заедет. Чего зенки-то вылупил? Видишь, человек с грузом - уступи дорогу, гриб поганый. Как вот двину...
- А не знаешь, где это будет? - спросил Виталий, ткнув пальцем в афишу.
- Это будет вон там, - парень скрестил руки так, что левый указательный палец показал в одну сторону, а правый - в противоположную. И улыбнулся: - Интересуешься? Зря. Ничего интересного. Я был. Такое на любителя. Представляешь, выезжает на поле дюжина молодцов, разукрашенных как папуасы, в смысле одежды. И вот лупят по мячу кто во что горазд. А велосипеды у них получаются ненужным предметом. В общем - мура. У тебя закурить нету?
Виталик отрицательно завертел головой. Парень дернул носом.
- Тебе, вижу, делать нечего. Маешься, так сказать. Айда к нам. Нам во как, - он провел ладонью по горлу, - люди нужны. Сам-то откуда будешь? Местный?
- Из деревни я. Тут неподалеку. Домой мне надо.
- Ага, понятно, дети ждут, хозяйство тоже: скотину подоить, накормить, хлев почистить. Ясно.
- Да нет. Я с матерью живу. У нас одна коза да кур шесть штук.
- И все?
- Все.
- Не густо, прямо сказать. Тогда тем более айда к нам. Тебе ведь что нужно? Хозяйство поднимать. А это значит - для начала деньгу зашибить. Правильно? То есть найти подходящую работу. Вот я тебе и предлагаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30