- Возьмите свою книгу, - настойчиво повторила она.
"Сейчас состоится изгнание торговцев из храма", - успел подумать я и зачастил с отчаянием утопающего, хватающегося за соломинку.
- Вы, наверно, из-за цены? Не беспокойтесь, я дешево уступлю, честное слово. Главное, книга вам нравится, остальное детали, об остальном мы договоримся...
- Все равно, - отрезала Нина. - У меня нет возможности ее купить.
- Ну хотя бы пятерку, - через силу выдавил я, ощущая закипавшую на самого себя ярость. А деньги отдадите завтра, мне не к спеху... - Я понимал, что сморозил глупость, но остановиться уже не мог: - Серьезно, давайте договоримся на завтра? У меня есть и другие книги, хотите принесу?
- Вы что же, так с библиотекой и путешествуете?
Ирония подействовала сильнее, чем если бы она послала меня ко всем чертям. "Знаю, зачем вы пришли, - будто говорил ее взгляд. - Вам нужны сведения о муже. Если так - спрашивайте прямо, к чему разыгрывать этот глупый спектакль, тем более что актер из вас неважный".
Я с треском заваливал экзамен. Я чувствовал себя как вор, на котором горит шапка. Ко всему прочему обидно было сознавать, что первая же серьезная попытка проявить самостоятельность потерпела полное фиаско. И из-за чего?
Нина поднялась со ступенек.
- Ничем не могу вам помочь. - Она смотрела с насмешливым любопытством, очевидно, ожидая, что произойдет чудо и я тут же, не сходя с места, сгину с глаз долой.
- Значит, нет?
- Нет.
Мне и в самом деле захотелось исчезнуть, то есть в самом прямом смысле взять и раствориться в теплом, перенасыщенном влагой воздухе. Без сомнения, я бы так и поступил, если б знал, как это сделать.
- До свидания, - сказала она.
- До свидания, - буркнул я в ответ и, кивнув, пошел со двора.
Ноги были точно ватные, в голове - ни единой стоящей мысли, полнейший вакуум. Я вдруг ощутил страшную, давящую на плечи усталость. Из всех желаний осталось одно: завалиться спать. И спать долго-долго, чтобы, проснувшись, можно было вспоминать о случившемся, как о дурном сне.
- Постойте, - раздался за спиной голос Нины.
Не уверенный, что не ослышался, я обернулся.
- Вам что, действительно негде переночевать?
Вероятно, мой вид сказал ей больше, чем я мог бы объяснить словами.
- Хорошо, я дам вам раскладушку... Только спать придется во дворе. Устроит вас?
Еще бы не устроило! Да предложи она мне лавку в беседке, собачью конуру, птичье гнездо на крыше, я согласился бы не раздумывая.
- Спасибо, - поблагодарил я.
Она пожала плечами:
- Не за что. Вы и в самом деле еле на ногах держитесь...
3
Близилась к концу программа "Время". Женщина из Гидрометцентра СССР вдохновенно рассказывала о движении холодных и теплых масс воздуха и приступила к описанию драматического столкновения циклона с гигантским антициклоном, когда я перебрался в комнату.
Наступила ночь. Душная южная ночь с желтой, как срез лимона, луной, россыпью крупных голубых звезд и неумолчным стрекотом цикад.
Я воспользовался приглашением хозяйки и, сменив жесткие ступеньки на упругие подушки дивана, продолжал делать вид, что с головой ушел в приключения короля Ричарда. В соседней комнате молочным светом мерцал экран телевизора. Нина возилась на кухне и не обращала на меня никакого внимания.
С тех пор как она великодушно позволила мне остаться, мы не перемолвились друг с другом и парой слов. Во дворе меня ждала раскладушка. Книга, которую так горячо расхваливал, оказалась скучной, практически непригодной для чтения макулатурой и представляла интерес разве что для собирателя древностей. Я добросовестно переворачивал страницы, но мысли были далеко - я вспоминал строчки из протокола допроса Нины Андреевны Кузнецовой. Разумеется, она об этом не догадывалась, иначе с треском выгнала бы меня вон.
Ее показания, зафиксированные на стандартном бланке, занимали всего полторы машинописные страницы. По словам Нины, в последний раз она видела мужа в роковой день пятнадцатого сентября. Видела утром, перед уходом на работу. Накануне он пришел поздно и отсыпался после дежурства. Нина оставила записку, позже ее приобщили к делу, но ничего существенного она не содержала - обычная записка в две строки: "Суп в кастрюле. Хлеб черствый. Если можешь, купи свежий".
Вечером, когда Нина вернулась домой, Сергей уже ушел на работу. Поздно ночью от сотрудников милиции ей стало известно о его исчезновении. На Приморскую он с тех пор не возвращался.
Ни подтвердить, ни опровергнуть эти показания было некому, так как соседей у Кузнецовых нет: после реконструкции улицы уцелел только их дом, остальные снесли при строительстве гостиницы несколько лет назад.
Далее в протоколе со слов Нины записано, что с мужем они жили нормально, ссор и скандалов между ними не возникало, ничего странного в его поведении она не замечала, спиртным он не злоупотреблял.
"Характер у него был мягкий, открытый, но, случалось, уходил в себя и тогда становился угрюмым, раздражительным", - сказала она следователю. Эта фраза вызвала уточняющий вопрос: как именно и по какому поводу проявлялась его раздражительность, однако ничего более определенного Нина добавить не смогла.
К работе он относился добросовестно, с интересом, о другой не помышлял. Имел многочисленные благодарности от дирекции - такими словами заканчивались показания вдовы погибшего...
Я оторвал взгляд от книги.
Вдова... Как нелепо звучит это слово. Ей всего двадцать. Приехала сюда три года назад, поступила в техникум на заочное. Жила в общежитии. Вскоре познакомилась с Сергеем, вышла замуж. И вот - вдова...
Дверь на кухню была открыта. Нина продолжала возиться у плиты, но не исключено, что в этот момент мы думали об одном и том же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83