Мне было холодно, ко всему прочему — с утра было довольно тепло для декабря и безветренно, соответственно, и оделась я сравнительно легко. Теперь же поднялся ледяной ветер, пронизывающий до костей. Одним словом, я бесилась, отчего и не следила за базаром.
— А вы предпочитаете именно такой маршрут? — не стал молчать парень за рулем. — Могу помочь.
Тоже мне, шутник недоделанный. Я готова была проклясть все на свете — вплоть до себя самой. Если бы не привычка сдерживать свои эмоции, я бы обязательно двинула ему по физиономии.
— Не надо мне помогать, сама дорогу найду. Ехали по своим делам — ну и вперед, тоже мне… — что я хотела сказать последними словами, я так и не придумала. Потому что удивилась: мужик за рулем рассмеялся и вышел из машины. Я напряженно огляделась. Не испугалась — ну что вы. Я бы и не с таким справилась в случае необходимости. Просто прикинула пути отступления. Но бежать было решительно некуда — кругом ни души. Убивай — не хочу.
— Слушай, я не хотел тебя обидеть.
— Уже обидел, — огрызнулась я. — Тыкаешь, как к проститутке. А я с тобой на брудершафт не пила.
— А что ты предпочитаешь? Коньяк, виски, саке? — осведомился мужик. Вот навязался на мою шею.
— Шампанское. По штуке баксов за бутылку.
— Шампу-усик? Еще раз извините, девушка, — прекратив наш в высшей мере содержательный разговор, парень слегка поклонился. — Я ехал с работы, тут увидел — стоит на остановке юная особа, — эта характеристика мне несколько польстила. Я, конечно, старушкой себя не считаю — но двадцать девять лет далеко не рассвет юности. А тип продолжал:
— Совершенно одна, с надеждой смотрит на дорогу, вероятно, в ожидании общественно-транспортного средства. И решил предложить свою помощь. Хотите — просто составлю компанию до первого автобуса. Бросить вас на дороге и уехать я просто не могу.
— Что, не так воспитаны? — не без удивления осведомилась я. — В детстве, наверное бабушке сумочки таскали?
— Моя бабушка свои пожитки носила в огромном сундуке, и ношу взваливала на спину дедушке, — язвительно парировал мужик, присаживаясь рядом на лавочку.
— Ты тут надолго?
— Я же сказал, до утра. Будем мерзнуть вместе — как я понимаю, в машину ты не пойдешь, а бросить тебя здесь одну мне совесть не позволит. Не знаю, за что я страдать должен…
Тоже мне, рыцарь. Я достала сигарету, последнюю в пачке, и закурила, устало проклиная все на свете — этого гребаного жирного праха с дурацким именем Вано, Роксану, от щедрости которой не удалось отвертеться… Теперь я ненавидела всех поголовно. Вот уж правда, беги нас пуще всех печалей… как сказал классик. А холод стал доставать аж до костного мозга. Идиотка несчастная, куртку напялила и радуется! Я краем глаза рассматривала мужика рядом. Лет 30–35, высоченный и явно не хлипкий, тем не менее гоблином он не был. В глазах, как ни странно, читался ум. А глаза, надо сказать, были красивыми — серо-зеленые, насмешливые. И очень коротко подстриженные темные, почти черные волосы. Эффектный мужик.
Я вздрогнула, услышав его голос:
— Ты узрела на мне тропические цветы или пытаешься прочесть мои мысли? — лениво осведомился он. Вот сволочь, а ведь казалось, не обращает никакого внимания.
— Цветы на тебе не растут, к сожалению, — буркнула я в ответ. — Было бы на что полюбоваться.
Прошло еще с полчаса. Горевшие до сей поры редкие фонари решили, что перетрудились, и погасли все, как один. Теперь освещением служил лишь огонек сигареты. Мне становилось просто нестерпимо холодно и, как всегда в такие моменты, очень хотелось в туалет. Не знаю уж, как выдерживал столь комфортную, прямо-таки тропическую, температуру мой нежеланный компаньон — если на мне все же была куртка, парень сидел в одном пиджаке. Привык, что в тачке тепло, светло и мухи не кусаются. Я бы на его месте давно плюнула на меня и уехала домой, в теплую постель к телевизору и к женщине. У такого мужика обязательно должна быть женщина — яркая и эффектная, как фотомодель. Он же этого делать не собирался.
Парень молча курил, изредка бросая на меня откровенно насмешливые взгляды. Для него явно не остался в тайне футбольный матч, который устроили мурашки на моей коже. Перчатки я также умудрилась забыть, что совершенно на меня не похоже. Руки уже посинели. Я чувствовала, что постепенно примерзаю к лавочке. Наконец я решилась прервать затянувшееся молчание:
— Слушай, как тебя зовут?
Он посмотрел удивленно:
— Зачем тебе?
— Ну не могу же я садиться в машину с незнакомцем, правильно? Давай хоть познакомимся, иначе я здесь закоченею.
— Да ты что? — ядовито так осведомился он. — Ты замерзла? А мне очень даже жарко…
Я погрузилась в гордое молчание. Хам!
— Пошли в машину, — решительно сказал он. — А то у тебя даже язык заморозился. А чтобы ты окончательно успокоилась — зовут меня Вадимом. Даже права показать могу, если хочешь.
— Спасибо, успокоил, — блаженно расслабляясь на сидении его шикарной тачки, съязвила я. И взяла в руки права.
Вадим Анатольевич Зимовский. Так звали моего водителя.
— Так довезешь? — спросила я.
— Тебя куда? На Большую Казачью? — ехидно осведомился Вадим. Я с яростью глянула на него — но не вылазить же обратно в холод!
— Да куда угодно, только домой, — несколько нелогично ответила я. — Я хочу спать. — И я назвала ему улицу, на которой имею счастье проживать.
Он включил зажигание, и от звука работающего двигателя стало как-то теплей.
— Тебя-то как зовут? — спросил он. Я посмотрела на него искоса, выдавила из себя улыбку.
— Полина Андреевна, — спокойно представилась я.
— Так официально? — расхохотался парень.
1 2 3 4 5 6 7 8