В сухих бетонных стенах страшно хотелось пить. Олег постучал в окованную железом дверь и попросил милицейского сержанта, приоткрывшего маленькое оконце, дать воды. Но тот крепко обложил Олега матом и захлопнул крышку. А вот есть совсем не хотелось. Сама мысль о еде вызывала спазмы желудка. Но постепенно, видно, привык, принюхался, тошнотворный запах перестал быть такми назойливым, как в первые минуты пребывания в камере. И Олег, растерянный и поникший, немного освоился со своим положением узника. Принял его как данность. Он не стал оплакивать свою загубленную жизнь, а постарался собраться с мыслями.
Что ему грозило за фабрикацию шампанского, он не знал. Подозревал, что ничего особенного. Не те масштабы. И чем больше думал на эту тему, тем больше успокаивался. Заложив руки за спину, Олег прогуливался по камере от двери к трубе и обратно. Пять шагов в одну сторону, поворот и снова пять шагов. Он задавал себе вопросы, которые, как ему казалось, обязательно должен задать следователь, и сочинял подходящие ответы.
Загрохотал замок. В камеру втолкнули парнишку лет семнадцати, щуплого, напуганного и шмыгающего носом. Был он в не по сезону легкой болоньевой курточке, затрапезном свитере с оттянутым воротом, широких мятых брюках и ободранных зимних сапогах. Парнишка мокрой ладонью трогал лицо, тоже мокрое. Под глазом у него густел синяк, а на лбу краснела свежая ссадина. Похоже, его основательно отделали, сводили умыться, а теперь отправили в камеру подумать.
- Дайте воды попить! - крикнул Олег в приоткрытую дверь.
Дверь захлопнулась, лязгнул запор. Никто ему не ответил. Только парнишка, присевший на карточки возле стены, поглядел тоскливо исподлобья, наморщив лоб, и спросил:
- Курить есть?
Олег отрицательно помотал головой. Парнишка скуксился, повел головой, словно у него болела шея, скорчился на корточках. Наверное, ему было очень плохо.
- Здорово тебя отходили, - посочувствовал Олег. Ему хотелось завязать разговор. Слишком долго он пробыл наедине с собственными безрадостными мыслями.
- Блин.., - простонал парнишка, - раскумариться бы... Такой лом...
Он повалился боком на цементный пол, развернулся в полный рост, перекатился медленно с живота на спину, прогибаясь. Потом повторил то же самое в обратном направлении. Олег удивленно смотрел на парнишку. Он даже подумал, что у парня эпилептический припадок. Но уж слишком тот замедленно проделывал все движения, да ещё матерился при этом сквозь зубы, очень тихо, но вполне осмысленно.
ДОПРОС
И тут снова забренчали запоры, запищали шарниры, открылась дверь.
- Морозов, выходи. Руки сразу за спину.
Повели. Один сержант впереди, второй сзади. Олег сразу преисполнился чувством собственной значимости. На втором этаже кабинет следователя. Точнее, следователей. Три письменных стола, четыре пишущих машинки - две на шкафу, одна под столом с торчащими вверх сцепленными рычагами, четвертая на подоконнике под чехлом. Шкаф из тех, что больше воспринимается как дрова, а не как мебель. Да и столы не лучше. Целых три сейфа. На одном стоит телевизор, показывает черно-белый хоккей без звука, с одним треском. На другом сейфе гипсовый бюст Ленина в милицейской фуражке, на щеках сочные оттиски губной помады. На третьем сейфе - тусклый графин с водой, термос, банки, стаканы. Олег как воду увидел, так и остановился, словно зачарованный. На людей в кабинете и внимания не обратил.
- Вот сюда садитесь, - обратился к нему кто дружеским голосом.
Олег нехотя оторвал взгляд от графина. Сидевший за столом молодой человек в сером костюме и голубой рубашке без галстука смотрел на него едва ли не влюбленно.
- Можно водички, - прошелестел Олег пересохшими губами и осторожно присел на казенный стул.
Стул взвизгнул и потом нервно скрипел при каждом движении Олега. Молодой человек, на глазок ему было не больше двадцати пяти, поднялся и налил стакан воды. Олег медленными мелкими глотками осушил его, прислушиваясь к происходящему в комнате. За его спиной у другого письменного стола сидели двое и происходил разговор. Молодой мужской голос задавал вопросы, а ответы звучали густо и с бронхитной хрипотцой.
- Так, значит вы услышали крик и вышли из гаража?
- Не, я уже запирал гараж. Ну, крик услышал и повернулся. Этот бежит прямо на меня, а баба, ну, женщина, кричит: "Шапка у него, шапка!" Я его за куртку схватил, шапка и выпала. Ну, я - хлесть, он упал. Тут сосед тоже вышел, ну, из гаража. Попинали малехо. Эта подошла, баба, ну, женщина с девочкой.
- Так, погодите. Значит, подошла потерпевшая. Что она сказала?
- Ну, она это... Говорит, вела дочку из детского сада, а это, ну, как его...
- Штальман, - подсказал молодой.
- Штальман этот, ну, ударил девочку в лицо, а с бабы, ну, с женщины, шапку сорвал и побежал в гаражи. У той кровь из носа, плачет. А той, женщине, ну, бабе, то ли ребенка успокаивать, то ли самой орать. Ну, крикнула. Я если б сразу знал, что он ребенка ударил, запинал бы вообще. Ну, схватил ты шапку, а ребенка-то за что? Тварь...
- Так, вот насчет попинал и прочего такого. Про это лучше не надо. Дернул за куртку, он сам упал, стукнулся, туда-сюда. Понятно, в общем... А то у нас в крайпрокуратуре тоже есть какой-то Штальман. Ну его от греха...
Олег сидел, прислушивался и терпеливо ждал пока его следователь (а он был уверен, что парнишка в сером костюме следователь и есть) приступит к допросу. Тот не торопился. Перекладывал какие-то бумажки, потом долго скептически разглядывал на свет перо авторучки, снимал с него невидимые пушинки и пробовал на газете. Наконец, решил, что перо пишет нормально, положил перед собой пачку бланков и начал заполнять верхний, суфлируя сам себе под нос - число, месяц, свою должность и прочее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131