Но это раньше.
Она села в кресло и включила телевизор. Шел глупейший сериал, который так раздражал ее еще на воле. Аня усмехнулась - как странно это звучит - на воле!
Она переключила канал и попала на местные новости. Несколько минут шли предвыборные ролики, потом на экране появилось улыбающееся лицо американского профессора, который давал интервью, стоя в лаборатории, в кабинете, где раньше сидела Аня.
- Я очень рад сотрудничеству между нашими странами, - лопотала переводчица, - я думаю, нам всегда есть чем поделиться с нашими коллегами.
Аня стиснула зубы.
- Конечно, есть чем поделиться, - сказала она зло, - особенно у нас с вами.
Она встала, хотела выключить телевизор, но передумала, лишь переключила обратно на сериал. Теперь он раздражал ее меньше, чем блеклая картинка местных новостей. Она выключила свет и подошла к окну. Осторожно отодвинула занавеску, открыла окно и стала рассматривать решетку на окнах. Решетка была добротная, в палец толщиной, но по российской традиции держалась эта решетка буквально на соплях - на паре-тройке мелких гвоздиков, которые к тому же не до конца были вбиты в подоконник. Аня резко откинула занавеску и отошла назад. Она оглядела комнату. Кресло слишком большое, его не поднять. Стул? Нет, он наоборот, легкий. Ее взгляд упал на телевизор. Она быстро схватила его и, разбежавшись, швырнула в решетку. Удар был сокрушительным, корпус телевизора треснул и разъехался в стороны, обнажив неприглядные внутренности. Решетка покосилась, но выдержала. Аня подбежала к ней и ударила ее с разбегу плечом. Решетка вывалилась наружу.
Аня не стала ждать, пока на шум сбежится весь город, а выпрыгнула на улицу и побежала. Она не видела, как в комнату вбежал Коля. В руке он держал пистолет. Он кинулся к окну, хотел выпрыгнуть следом за ней, но понял, что не успеет. Он прицелился, потом отвел руку, потом снова прицелился и наконец выстрелил. Аня споткнулась и упала лицом вниз. Пуля попала ей в затылок.
- Господи, какая дура! - сказал Коля то ли с болью, то ли с восхищением.
19
Денису нужно было переодеться. Костюм, в котором он щеголял до этого, явно не годился для слежки за профессором, тем более, что его явно "вели" ребята из Конторы. Пересекаться с Конторой Денис больше не хотел. В то же время он понимал, что, если что-то и случится в этом городе интересного, то случится это именно рядом с профессором. А значит, нужно было не прозевать этот момент.
Денис долго думал, где он может, не привлекая внимания, поменять свой гардероб, пока наконец не вспомнил про одного своего приятеля, которого видел едва ли не чаще раза в год, но который в общем-то никогда ему раньше не отказывал. Приятеля звали Ильей, в настоящее время он занимался тем, что торговал тушенкой, а когда-то он играл в театре и играл неплохо. Не может быть, чтобы у него не нашлось для друга какого-нибудь студенческого пиджака и накладной бороды. В хозяйстве торговца нет ничего лишнего!
Денис с трудом вспомнил адрес Ильи, поскольку был у него вообще только один раз. До площади Мусоргского, где жил Илья, он добрался на троллейбусе, постоянно молясь о том, чтобы не натолкнуться случайно на кого-то из ищеек Мокроусова. Он пулей вылетел из троллейбуса, перебежал площадь и нырнул в подъезд. Поднялся на второй этаж и позвонил в дверь. За дверью сгустилась напряженная тишина. Денис позвонил раз пять и уже собирался уходить, когда дверь приоткрылась и в коридор высунулась взъерошенная и заспанная голова Ильи. Он подслеповато вглядывался в полумрак коридора, пытаясь понять, кто это его побеспокоил.
- Здорово, Фокс, - назвал его старой подпольной кличкой Денис. Илья расплался в самодовольной улыбке.
- А, Дэн, это ты, мать твою! - воскликнул он, - у меня тут был послеполуденный отдах фавна. Залетай, водку пить будем! Давненько я тебя не видел. Чем занимаешься?
- Да все тем же, - в тон ему ответил Денис, - воюю понемногу. То против вселенского зла, то за вселенскую справедливость. А в основном - подыхаю от скуки на охране капиталистической собственности. Стою, так сказать, на страже устоев...
- Это правильно, - самодовольно сказал Илья, - нас, капиталистов, нужно охранять и беречь. Мы - цвет этой нации. Ее, понимаешь, золотой генофонд.
- Сказал бы я тебе, какой ты генофонд, - буркнул Денис, - дай лучше пожрать чего-нибудь.
- Когда это я тебя голодным оставлял? - обиделся Илья, - сейчас водочки дерябнем и перекусим чем бог послал.
Илья проводил Дениса на кухню и стал колдовать вокруг плиты, разогревая что-то в кастрюле, извлеченное из холодильника и по запаху подозрительно напоминающее суп из полуфабрикатов. На стол Илья выставил початую бутылку "Смирнова". Денис щелкнул пальцем по горлышку бутылки.
- Пьешь в одиночестве? - спросил он строго.
- Да нет, - смутился Илья, - так, в конце рабочего дня грех не дерябнуть стопарик для пущего расслабления. Ну рассказывай, чем занимаешься. Не для того же, чтобы меня в алкоголизме упрекнуть, ты до меня добрался.
Денис тяжело вздохнул. Илья был прав. Вряд ли Денис когда-нибудь собрался бы зайти к нему просто так, без серьезной причины. А ведь когда-то, черт возьми, было время, когда он мог добраться до своего друга Фокса среди ночи только для того, чтобы пересказать только что посмотренный фильм или только что прочитанную книгу. И лентяй Фокс, стесняясь того, что друг застал его спящим, одевался и шел к нему в общагу и они разговаривали до утра, выкуривая по три пачки вонючей моршанской "Явы". Потом Илью призвали в армию, а Фокс нашел у себя какую-то трудновыводимую болячку, бросил театр и начал торговать тушенкой. Через год у него было три магазина, еще через год он стал подумывать о том, чтобы купить театр, где он работал, и ставить там в свое удовольствие Теннеси Уильямса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65