Я отпихнул его руку и вскочил:
- Эй! Мужик! Это не твоя рожа, а моя, - отвел я в сторону его протянувшиеся ко мне руки.
- А хтой-то? - спросил он.
- Пойдем, Петя, - вспомнив, как его зовут, повел я его к рукомойнику на кухне.
- А мы куда идем? К машине?
- Почти, - ответил я, засовывая его под струю воды.
- Ой, блин! А чего это ты мне на голову надудонил?! - рассердился Петя.
- Это водичка, Петя, - успокоил я его. - Которую пьют.
- Водичку? - не поверил он мне.
- Ну иногда, - не стал я спорить с ним.
Глаза у Пети с трудом открылись. Сперва при помощи пальцев, почти раздирающих слипшиеся веки. Потом ничего. Проморгался.
- А ты чего тут? - спросил он меня. - Похмелку принес?
- Нет, - чистосердечно признался я.
- А чего ты тогда тут? - вполне резонно спросил он опять.
На такой вопрос трудно было ответить. Пришлось звать на помощь Василия.
- О! Васька! Здорово, член собачий! - завопил Петя. - Похмелку принес?
Похоже было, что это его любимый вопрос.
- Нет, не принес, - ответил Вася почти моими словами, я даже подумал, не подслушал ли он ответ.
- А чего ты тогда тут? - так же разочаровался в нем, как и во мне, кум.
Видимо, все, кто приходил в этот дом без похмелки, были, по меркам Пети, людьми совершенно никчемными.
- Как же я за руль сяду? - бормотал озабоченно Петя, бродя привидением по углам, совершенно не обращая внимания на то, что его дом полон чужих людей.
- Да ты ещё ничего, мужик. Бывало и хуже, протрезвеешь малость, сядешь за баранку, - попробовал его успокоить Димка.
- Кто же за баранку трезвым садится? - вылупился на него Петя. - Я тридцать лет шоферю, ни разу трезвым за руль не сел, и ни одной аварии, ни одного нарушения. А вот как не опохмелился однажды, так телеграфный столб как есть подчистую снес.
Он все так же целенаправленно что-то отыскивал, бормоча при этом про себя:
- Вот сволочь, все как есть выпил, сколь разов говорил гаду, что бы оставлял похмелку, так нет ведь. О! Нашел!
Он вышел на середину комнаты, подслеповато щурясь и пытаясь рассмотреть что-то плещущееся на дне пыльной бутылки, которую он извлек из старого валенка.
- Слышь, кум, - позвал он. - Подь-ка сюды. Понюхай-ка вот. Чего-то у меня с нюхалкой. Это чего там плескается?
Он с надеждой смотрел, как Вася с опаской берет в руки бутылку и осторожно нюхает, или делает вид, что нюхает, подозрительную жидкость в бутылке.
- Вроде как спиртным пахнет, - неуверенно пробормотал Вася, зажимая пальцами нос и брезгливо протягивая бутылку куму.
Петя взял посудину, посмотрел её на просвет, что было делом совершенно безнадежным, вздохнул, мелко перекрестился и опрокинул горлышко бутылки в распахнутую пасть.
Кум Вася как-то съежился при этом, сморщился и отвернулся. В Петином горле что-то зашипело, мне показалось, что я даже усидел синий дымок, вырвавшийся оттуда. Но Петя блаженно вздохнул, засунул палец в горлышко бутылки вытащил и облизал его, чвакнув с удовольствием.
- Ну, можно и работать, - выдохнул он, отчего, как мне показалось, скукожились листья герани на окне. Вообще непонятно было, как она выжила в таких условиях: в горшочках торчали частоколом воткнутые туда бычки папирос. Земля в них даже на вид напоминала окаменелость.
- Ты думаешь, он куда-нибудь сумеет уехать? - спросил Манхэттен Васю.
- Ого-го! - восторженно и шумно заорал кум Вася. - Да он теперь куда хошь уедет! Он теперь только и может ехать.
- Да его первый же гаишник за шкирку из машины вытащит!
- Петю-то?! - возмутился Вася. - Да ни в жись! Че его, не знают, или как? Его все знают, знают, как он ездиит.
- Ладно, хрен с ним, - прервал дебаты Димка. - У нас выбора нет. Но как он такую ораву вывезет за город? Нас вон сколько.
- Па-а-думаешь! - презрительно выпятил губу Петя. - Мы и не столь могем. Я счас пойду заведусь, а вы собирайтесь.
- Ты, Петя, послушь сюда, - забормотал кум Вася, косясь по сторонам. Тут такое дело...
И он изложил все, что требовалось от Пети. Про то, что нас надо вывезти из города так, чтобы никто не видел, а мы за это заплатим ему, Васе, а он, Вася, заплатит куму Пете.
- А сколь? - спросил кум Петя.
- Ну-у-у, - важно раздул щеки кум Вася, готовясь оглушить кума
Петю цифрой. - Ну, скажем, я тебе дам сто тыщщ...
- Во нахалюга! - выдохнул Манхэттен, не любивший несправедливости во всем.
Кум Вася покосился на него сердито, мол, не понимаешь момента, и не встревай.
- Это сколь же будет в бутылках? - задумался, с трудом шевеля губами, Петя.
- Это смотря в каких, - обстоятельно приготовился отвечать ему кум Вася. - Ежли брать водку, это одно количество, а ежли самогонку, то совсем другое...
- Ты вот что, кум, не дури своего родственника, отдай то, что положено, а то мы ему заплатим, и он с тобой потом делиться будет, вмешался Димка.
- Не! - испугался Вася. - Я дам ему. Я хорошо ему дам. Я двести тышш дам.
Тут он заметил взгляд Манхэттена и добавил, поникнув головой, таким тоном, словно с него снимали последнюю рубаху:
- Хорошо, лимон отдам.
- Ско-о-оль?! - задохнулся Петя.
- Лимон отдам, - вздохнул со слезой в голосе кум Вася. - Больше тебе никак нельзя. Сгоришь от пьянства.
- Так я побег заводить, чего мы тут трепемся-то? - подхватился кум Петя, выбегая на улицу.
Буквально через три-четыре минуты за воротами раздалось фырканье мотора. Мы вышли из домика, который стоял на отшибе, зияя дырами в заборе. Вышли и застыли, распахнув рты. Перед воротами, выплевывая черный дым, красовался грязный мусоровоз, на платформе которого стояло три больших контейнера. Из кабины выглядывал кум Петя.
- Ну чего стоите? Полезайте! - поторопил он.
- Давайте, мужики, побыстрее, пока никто не видит, - поддержал его и кум Вася.
- Да ты что, с ума сошел в такой вонище нас вывозить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63