Антон успел проглотить три миски супа и вывалить на нас материала не меньше, чем на три номера газеты. Он явно оседлал любимого коньяка, пересказывая нам последние новости и местные сплетни. Беседа завертелась в опасной близости от темы, которая стояла у нас поперек горла. И я постарался ненавязчиво перевести разговор на что-нибудь не менее близкое этому неугомонному журналисту.
Вскоре в доме запахло морской пеной, белоснежные океанские лайнеры уходили за горизонт, замелькали экзотические порты, заклубились туманы Альбиона, и мы зашаркали вместе с Бориным морской развалочкой по улочкам Гринвича, узким и странным.
Мы изо всех сил старались не дать Антону вернуться к местным темам, удерживая его "на плаву". Слава Богу, о море он, как любой человек, однажды им заболевший, мог говорить часами. А где стихия, там и стихи. И вот уже Антон читает глуховатым баском, роняя на пол пепел дешевой сигаретки "Прима":
Грустить в начале рейса не резон,
И, как слепец, не верящий в потерю,
Я все ещё нащупываю берег,
Ударившись глазами в горизонт.
За то, что я, твой непутевый житель,
Гляжу в твою последнюю обитель
С далекой точки - точки корабля.
Здесь и далее стихи А. Борисова.
И были ещё стихи, и ещё стихи, о море, о любви, о разлуке и встречах. То есть о жизни. А потом разговор перекинулся на нашу встречу в музее. Оказывается, Антон приходил к Андрею по поводу разрушения памятников. Он с болью стал рассказывать о том, как ветшают мемориалы, разворовываются кладбища. Рушится память.
- Я тут стихи написал, можно прочту?
Мы молча одобрили его, и он опять стал читать своим глуховатым, прокуренным голосом:
Без проволочек, без простоев,
Без вечных ссылок на мороз
Бригада трудовых героев
За ночь, в районе новостроек,
"Под ноль" разделала погост.
Там трактора урчали сыто,
Снимая страшный урожай.
И "кто забыт" и "что забыто"
Всех уравняли, кто лежал...
Их, мертвых, снова смерть настигла,
За новостройками страны.
И сколько там их вновь погибло,
После законченной войны?
- А что, действительно было такое? - спросил его Димка.
- Было. Под Архангельском я сам видел, как погост раскатали, про это, собственно, и стихи.
- Да мало ли таких случаев, - махнул я рукой. - Посмотри сколько старых кладбищ порушено. Сколько затоплено. Да что говорить. Все знают об этом. И вот молчат.
Разговоры как-то увяли, сникли. Мы посидели ещё немного, покурили. На улице уже вечерело, и Антон распрощался с нами. На пороге, столкнувшись нос к носу с Антоном, появился наш знакомый участковый. Они поздоровались, Антон спросил:
- Ты, Чугунов, чего это сюда? Тут приличные люди живут. Ты к ним с чем?
- А я разве с чем-то прихожу? - удивился вполне натурально Чугунов. Я, может, как и ты - в гости.
- Проходите, - не очень приветливо пригласил его Манхэттен.
- Вот спасибочки, а то намаялся за день с мазуриками со всякими разговоры разговаривать, дай, думаю, к приличным людям зайду.
- А ты знаешь, Чугунов, я что-то раздумал домой идти, - вздохнул в дверях Антон. - Посижу-ка я ещё с ребятами. Как, не прогоните?
- Мы никого не гоним, - весело отозвался Димка, понимая, что при Антоне Чугунов вряд ли будет морочить нам головы.
Участковый как-то сразу поскучнел, повертелся, повздыхал, выпил стаканов пять чая. После этого стал странно перебирать ногами по полу, жаться, мяться, наконец не выдержал и вспомнил про какие-то неотложные дела, пообещав зайти попозже, чем весьма нас огорчил.
- Чего он к вам пристал? - спросил Антон. - Вы скажите, я с ним поговорю, он мужик неплохой, только очень уж приставучий, слишком для настоящего момента правильный. Все никак не может понять, что сейчас никто совсем честно ни работать, ни торговать не может. Или сгорит, или налоги все сожрут. Да, а что ты в музее делал? Мне Андрей рассказал потом, что ты что-то интересное придумал. Ну-ка, поделись.
- Да ну, чего там интересного, - отмахнулся я.
Но Антон вцепился в меня мертвой хваткой газетного волка. Да ещё и ребята пристали. Мне и самому не терпелось, если уж совсем по-честному, рассказать о своем открытии. С кем-то надо было мне поделиться.
Я и стал излагать, сначала смущаясь, потом все больше входя в раж, распаляясь. В конце концов я вскочил из-за стола, забегал по комнате, превратив стол в наглядное пособие, на манер Чапаева в сцене с картошкой. Помните? "Где должен быть командир? На белом коне, впереди". Только перевернутые миски и чашки на нашем столе изображали курганы и дольмены, а не коней и пулеметы.
Мне повезло, слушатели попались увлеченные, и рассказывать было легко, напрочь забыв о стеснительности и сомнениях.
- Вот это да! - выдохнул с горящими глазами Антон. - Это что же получается? Значит, можно отыскать бесценные клады?
- И что - вот так запросто совершать великие открытия в археологии? удивился Манхэттен.
- Только с таким открытием надо действовать очень осторожно, задумчиво предостерег Антон.
- А почему это? - удивился Димка.
- Да потому, что это путь к настоящим сокровищам. Эти находки могут стоить огромных денег. Ты слыхал, во сколько оценили сокровища скифов? То-то же.
- Это если золото, - не согласился Дима.
- Чудак ты человек, любые изделия, в хорошей сохранности, на мировых аукционах знаешь, сколько стоят?..
Спор наш был прерван нетерпеливым стуком в окно. Манхэттен пошел к воротам и вернулся с угрюмым Котом и парой здоровых молчаливых парней, сопровождавших его.
- Вот, шкурки предлагают, поговорить хотели, - не очень уверенно соврал Манхэттен.
Кот оглядывал дом подозрительным глазом. Антон собрался сразу же уходить.
- Ну, мужики, прощевайте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63