Я прикинул, что если начну потасовку, то меня тут же завалят, церемониться не станут. Надо было сразу рвать отсюда, а теперь уже поздно. Меня подвел "лестничный" склад ума. Это когда нужные слова и поступки приходят в голову только тогда, когда уже попрощался и вышел на лестницу.
Стараясь сохранить лицо, я медленно собрался, уложил товар и столик на каталку, хотел было повезти её за собой, но меня остановил стоявший рядом качок.
- Оставь здесь. За твоим товаром присмотрят.
Я из какого-то нелепого упрямства молча вцепился в каталку. Это были остатки моей свободы хоть что-то сделать по-своему.
На братков мое поведение никакого впечатления не произвело. Они молча повернулись спинами и пошли, не оглядываясь. Заура уже впихнули в машину, какую-то иномарку.
Идти пришлось недалеко. Мы вышли с территории рынка, перешли дорогу и возле метро открыли дверь какого-то не то ресторанчика, не то кафешки. При этом меня, к моей великой радости, едва не выперли обратно, как только я вволок в стеклянные двери свою грязную тележку с притороченными не менее грязными коробками и столиком. Путь мне преградил пожилой мужчина. Он замахал на меня руками, как на муху, влетевшую в окно, но его остановил короткий, резкий свист из угла. Там, возле уставленного бутылками и тарелками стола, переминались с ноги на ногу мои провожатые и что-то докладывали трем сидевшим, лица их были плохо видны. Один из сидевших разговаривал по сотовому телефону.
К нам с пожилым мужичком, преградившим мне дорогу, уже спешил один из качков. Он взял меня за руку и повел к столику, к большому неудовольствию пожилого, потому как я оставлял жуткие следы своей тележкой и тяжелыми ботинками. Я со злостью поглядел на пожилого через плечо, он ответил мне тем же. Постоял бы сам целый день в такой каше, как я. Но меня уже подтолкнули к столику. Сидевшие за ним с интересом меня разглядывали.
Я откашлялся и сел. Качки рванулись было ко мне, но один из сидевших остановил их:
- Пускай покуражится. Это хорошо, что с гонором, помирать легче будет.
Сказал он это так буднично, без тени нарочитой угрозы, что у меня впервые прошел мороз по коже. Я понял, что крепко влип. И что мужики эти за столиком серьезные, шутить не будут. Это явно были авторитеты. Один слегка махнул качкам, и те отошли, присели за соседний стол, поглядывая в нашу сторону, словно ожидая команды.
А мы с хозяевами разглядывали друг друга в упор.
- Как думаешь, почему мы тебя "не замочили" на месте? - спросил худой и лысый, с перстнем на указательном пальце, изображавшим череп.
- Это уж вам виднее, - стараясь держаться достойно, ответил я, но мой голос звучал натянуто. - Я лично не спешу.
- Ну твое мнение на этот счет здесь никого не интересует. Никто не спешит, - усмехнулся второй, почти без шеи, с квадратными плечами и подбородком.
- Ладно, - остановил нашу приятную беседу третий, который и начинал разговор. - Ты, Николай, мужик не робкий, но это нам по барабану. Мы и не таких жизни лишали. Ты вот скажи, ты что - вправду дурак? Ты не понимал, на что нарываешься? Или у тебя совсем страха нет? Ты что - "афганец", нарк, отмороженный?
В его мутном взгляде я не заметил того интереса, который он обозначил словами. Был он сед, лицо изрезано глубокими морщинами или шрамами. Нос перебит, кисти рук в наколках.
"Старший", - подумал я.
И почему-то рассказал ему все. Не им всем, а именно ему, глядя в его водянистые, бесцветные глаза, глаза человека, которому все и все давно были неинтересны. Рассказал, как собирал по крохам деньги на поездку за шкурками, как почти по году пахал в археологических экспедициях под палящим солнцем, как еле сводил концы с концами, как у меня конфисковали кассеты, как теперь влетел с несезонным товаром, да ещё и Заур этот...
Я закончил, седой смотрел на меня в упор, двое остальных явно скучали.
- Послушай, Крест, - тяжело проронил квадратный, - чего мы тут его байки слушаем? "Мочить" его пора. Он Заура поломал.
- Погоди! - остановил его Крест. - Я ещё не все сказал.
Он повернулся ко мне.
- А ну-ка, голубь, повтори нам по меховую столицу.
Я повторил все, что знал. Кореша Креста с удивлением на него поглядывали. Чего, мол, в этом интересного? Но не перебивали. Как видно, авторитет Креста был здесь непререкаем.
Он выслушал меня снова со скучающим видом, задал несколько вопросов по поводу того, как я попал в те края, довольно подробно, даже дотошно, выспросил о ценах. И наконец изрек, к удивлению всех сидевших за столом, и моему тоже:
- Ладно, голубь, вали отсюда. Тебя мои ребята домой отвезут, а завтра выходи торговать.
Заметив мое замешательство, сурово добавил:
- Выходи. Я скажу. Никто тебя не тронет. Мое слово - закон. Ты понял меня?
Я только и смог что головой кивнуть. Квадратный удивленно пожал плечами, но встал из-за стола, грузно переваливаясь на ногах-тумбах, направился к качкам, что-то проговорил им, они тоже явно удивились, но молча поднялись. Один подошел к нам, взял мою каталку, играючи поднял и понес к выходу. Я поплелся следом, сопровождаемый остальными качками. В дверях обернулся. Трое сидели, погрузившись в свои разговоры и даже не глядя мне вслед. Я пожал плечами и вышел за молчаливыми качками.
Они посадили меня в иномарку и доставили прямо к дому, даже каталку занесли в квартирку мою, однокомнатную. Я уже настолько устал и перенервничал, что воспринимал все так, будто это не со мной происходит.
Но утром о реальности вчерашних событий мне напомнили звонком в дверь. На пороге стояли двое из провожавших меня вчера до дому молодчиков. Они молча вошли, один взял каталку, так и стоявшую в передней, второй буркнул:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63