Когда я по наивности спросил, как это определять, на меня посмотрели, как на ненормального.
- А как же вы покупать собирались? - поинтересовался сосед. - Вы же до своей Москвы ничего не довезете. Понапхают вам "дурака", пока перевозить будете, весь ворс осыпется.
Тут мы крепко призадумались. Специалисты по мехам мы, надо признаться, никудышные. Нам тут же присоветовали взять в консультанты соседского дедка, который про нутрий знал больше, чем про самого себя. Это нас взбодрило, но самогонка, которая появилась после того, как с водкой было покончено, сильно повоздействовала на мое состояние. Как меня отправили "ночевать", я плохо помнил.
Утром я встал с головной болью, помятый. Димка и Манхэттен спали, я не стал их будить, вышел из дома. С удовольствием умылся под колонкой прямо во дворе, водичка была ледяная, но как будто живая. Растерся полотенцем и повеселел. У ворот около крыльца стоял почти новенький "рафик", его, наверно, вчера пригнал Хлюст, когда я уже спал.
На столе, стоявшем под зеленой крышей винограда, я убрал следы вчерашнего веселья, в кухне-времянке сварил себе кофе, сел на ступенечку и пил горячий напиток, наслаждаясь его вкусом и свежим воздухом.
Вскоре проснулись мои товарищи, и наскоро позавтракав, мы отправились на трудовые подвиги. В первую очередь проехали по адресам, которые нам напихали гаишники. Хорошее отношение с милицией - святое дело.
Дальше так и пошло. С утра мы завтраками, брали дела Андрея и отправлялись до самого вечера, колесить по городу и ближайшим станицам и хуторам, отыскивая продавцов, меха и шапки. Не все складывалось гладко. Многие сидели по домам, выращивали нутрий и продавали их уже привычным оптовикам, которые в определенное время приезжали за товаром. Были и перекупщики, которые так же, как мы, скупали товар по заказам для оптовиков, а те платили им за труды. Правда, такого размаха, как у нас, ни у кого не было, и порознь эти перекупщики нам конкуренции не составляли. Но вместе, совокупно, они оттягивали на себя значительную часть этого мехового айсберга, верхушка которого только едва проглядывала на Северном рынке. Он работал по выходным, хотя и шли давние разговоры о переводе его на ежедневный режим.
На рынок и по адресам ездили мы с Димкой, Алик в основном сидел дома, руководил финансовой деятельностью, определял стратегию и тактику. И караулил. Он все что-то вычерчивал, высчитывал, подолгу уединялся с дедом Андреем, который страдал бессонницей и чисто медвежьим здоровьем. Мы уже с ног валились, а старик все ничего. У него ещё хватало сил на долгие беседы с Манхэттеном, в лице которого старик обрел внимательнейшего слушателя. Алик буквально конспектировал за дедом каждое слово.
Поначалу мы покупали товар, почти не торгуясь, часто уступали из жалости, видя многодетные семьи и страдающих от своей бесполезности здоровых мужиков. В городе царила жесточайшая безработица. Кормились в основном за счет подсобного хозяйства да случайных заработков. Почти все предприятия в этом и без того не особо промышленном городе стояли. Некоторые за ненадобностью, другие, потому что не выдерживали конкуренции, а кого-то просто не пускали из региона на российский рынок, чтобы избежать конкуренции дешевого товара.
Но вскоре нас затянула жажда наживы. Мы считали прибыли, и у нас кружилась голова. О таких деньгах мы никогда и мечтать не могли. Постепенно мелочная и нудная торговля из-за каждого рубля перестала смущать нас, мы отчаянно бились и цеплялись за каждую копейку, словно она у нас последняя. Мы увлеклись поисками дешевого товара, бросались на каждого продавца и владельца нутрий, как коршун на добычу. Мы поняли, что такое страсть наживы. Это была действительно страсть. Ни с чем не сравнимый азарт, охота, погоня. Здесь было все, о чем мечтают мужчины, если у них в жилах течет кровь, а не розовая водичка. Адреналина в этом деле хватало с избытком.
Отрезвление пришло неожиданно. Мы как-то подъехали к одному из домишек, где накануне договорились закупить партию шкурок. Партия была не особо большая, но мы долго уговаривали хозяина, измученного какими-то болезнями, на лечение которых они с женой и переводили все свои, с таким трудом добытые деньги. Бедняга оказался втянутым в страшный житейский водоворот: тяжелым трудом зарабатывая на лечение одних болезней, попутно приобретал себе новые. У него был свой оптовый покупатель. Он бы, наверное, не согласился продать шкурки нам, хотя и уговаривали мы его почти час, но тут пришла из аптеки его супруга, рано состарившаяся женщина, тяжело переваливающаяся на распухших ногах, послушала наши "песни" и сказала:
- Сенечка, милый, ты погляди, что с меня в аптеке вытребовали! Если плотют больше, отдай им, отдай людям добрым, приедут Максим с Егоркой, объясним им, что да как. А вы завтра приехайте, мы приготовим все, не сомневайтесь.
Мы и приехали. Но у ворот раздрызганного забора уже стоял обшарпанный и облупленный мотороллер "Муравей" с кузовком. Из ворот два мужичка, молодой и старый, отец и сын наверное, выносили вязки шкурок, за которые мы вчера отслюнили задаток. Мы с Димой переглянулись.
- Эй, хозяин! - окликнул я мужика постарше, который полез в кузов, чтобы принять и уложить шкурки. - Тебе не кажется, что ты чужое берешь?
- А это ты, что ли, выделывал эти шкуры? - бросил тот через плечо, даже не оглянувшись.
- Мы не выделывали, но задаток за них заплатили, - вмешался Димка и оглянулся на вышедшую из ворот хозяйку. - Так ведь, хозяюшка?
Та, переваливаясь на своих распухших ногах, заспешила к нам.
- Ребятки, милые, вы уж извиняйте, Максим с Егоркой нам все-таки не чужие будут, им тоже жить нужно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63