- Что ж, все вполне возможно. Что скажешь, Султан? - обратился Фарух к своей "тени".
- Что я могу сказать? - не прекращая перебирать четки, отозвался меланхоличный Султан. - Каракурт восточный человек. Он хитрый и коварный человек. Зачем Трифону врать? Трифон старый и опытный человек, он не станет просто так мутить воду.
- Я тоже восточный человек, - улыбнулся Фарух. - И ты, Султан, тоже.
- Мы с тобой другие люди, хозяин, - равнодушно произнес Султан.
- Хорошо, - махнул рукой Фарух. - Пусть будет так. Скажи, Корней, можем мы проследить Трифона?
- За ним поехали мои люди, - сразу же ответил Корней. - Как только Трифон куда-то приедет, мне сообщат.
- Это хорошо, - серьезно кивнул Фарух, на лбу у него пролегла вертикальная складка, он был озабочен. - Учти, товар мы не должны упустить ни в коем случае. Ты понял?
- Конечно, - кивнул Корней. - Я пойду?
- Иди, - согласился Фарух. - Только почаще связывайся со мной.
- Сделаю, - коротко бросил Корней. - А что будем делать с Каракуртом?
- Встретишь - убей, - поджав губы ответил Фарух. - Пока твое главное дело - это товар. Каракурт не уйдет. Достанем.
Корней молча повернулся и вышел.
- Что скажешь? - спросил опять Султана Фарух.
- Что сказать? - пожал плечами Султан, потом открыл глаза и продолжил неожиданно горячо. - И Трифон и Корней - русские, а русские - хитрые и коварные люди.
- Ты только что то же самое говорил про азиатов? - удивился Фарух. Или я ослышался?
- Ты не ослышался, хозяин, - невозмутимо ответил Султан, перебирая четки санталового дерева короткими сильными пальцами. - Султан правду говорит. Султан никогда не врет. Все люди - хитрые и коварные. Только волки - честные звери.
- А Трифон и Корней - волки? - быстро спросил заинтересованный рассуждениями Султана Фарух.
- Трифон и Корней - шакалы. Хитрые и злобные шакалы, которые давно разучились сражаться честно. Они умеют нападать только стаей. У шакалов нет чести.
- Интересно! - улыбнулся холодной улыбкой Фарух. - А Каракурт - волк?
- Каракурт - волк, белый волк, - не задумываясь, отозвался Султан.
- Почему белый? - опять удивился Фарух.
- Белый волк - очень редкий волк. Его выгоняют из стаи, он живет один, охотится один, умирает один. Белый волк - самый опасный волк. Он ни за кого, он против всех. Позволь, я убью Каракурта.
- Мне не хотелось бы оставаться без тебя, - неуверенно отозвался Фарух. - Я привык к тому, что ты рядом.
- Сейчас такие дела, хозяин, что тебе и мне спокойнее будет только тогда, когда мы вернем товар, и когда будет мертв Каракурт.
- Что ж, - нехотя согласился Фарух. - В чем-то ты прав. Иди.
Султан сдержанно поклонился и выскользнул за дверь...
У Рамиза наступило временное затишье. Покупатели пошли на убыль, он оставил возле котла с пловом своего племянника, а сам отошел в сторонку, сел на корточки, прислонился спиной к дереву, которое в этом большом и шумном городе даже деревом не пахло. Как можно жить в городе, где деревья не пахнут деревом? Даже маленький чахлый кустик в пустыне пахнет деревом, потому что он живет, тянется к небу, цепляется корнями за подземную влагу, а здесь, в Москве, деревья не растут. Их сажают в землю уже мертвыми.
Рамиз сам видел, как привезли на машине кучу саженцев и высаживали аллею. Когда открыли борт этой машины, и он увидел сваленные друг на друга эти тонкие саженцы, выращенные в мертвой городской земле, он вспомнил, как к ним в горный кишлак пришли люди из-за кордона.
Они согнали жителей на маленькую площадь посреди кишлака, там стояла запыленная машина. Люди с оружием открыли борт, и все жители кишлака, и Рамиз тоже, с ужасом увидели, что в машине лежат сваленные друг на друга убитые пограничники: русские и таджики. И это были уже не люди. Это были убитые люди. А люди с оружием велели всем мужчинам кишлака взять в руки оружие убитых пограничников и идти за кордон, в моджахеды. А кто не пойдет, тот будет лежать в машине. И все взяли оружие и пошли. Рамиз очень не хотел уходить за границу. Он очень не хотел воевать. Ему не нравилось убивать, но ещё больше ему не нравилось быть убитым. И он пошел.
И после этого два года делал то, чего понять никак не мог. Он воевал за свою землю, за ту самую свою землю, которую у него никто не отбирал, с которой его увели под угрозой оружия. И ещё он воевал за свою землю в Афганистане, где совсем не было его земли. Но ему приказывали, и он воевал. И убивал. И все это только потому, что очень не хотел быть убитым.
Он воевал, не понимая, за что воюет. И не хотел понимать. Он хотел только одного: вернуться домой. Но чем дольше он воевал, тем меньше надежд на возвращение у него оставалось. И он смирился, считая, что над ним висит родовое проклятие.
И тогда появился в его жизни Шейх, который часто ездил за кордон, организуя каравны товара. Шейху Рамиз чем-то приглянулся, и он взял его сначала в услужение к себе, а потом вернул домой. Там Рамиз встречал и проводил караваны, а после, когда Шейх нашел новые караванные пути, он направил Рамиза в Москву, поставив его связным.
Грустные воспоминания Рамиза прервал кто-то, кто подошел к нему вплотную и встал прямо перед ним. Рамиз медленно поднял голову и увидел перед собой человека в джинсовом костюме, смуглолицего, широкоскулого азиата в тюбетейке. Он стоял перед Рамизом, широко расставив ноги, и перебирал четки санталового дерева.
Заметив, что Рамиз смотрит на него, Султан, а это был, конечно же, он, протянул Рамизу руку, предлагая ему помощь для того, чтобы встать.
Рамиз сделал вид, что не замечает протянутой руки, и поднялся на ноги самостоятельно. Он встал лицом к Султану, и видно было, как Рамиз взволнован, даже под опаленной загаром кожей заметно было, как он побледнел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134