Старший был высок ростом, но худ, длинные волосы в художественном беспорядке разбросаны седыми прядями по плечам. Прямо Паганини, если бы не обширная лысина спереди.
Сходство с неистовым композитором дополняли тонкие длинные пальцы, которыми он постукивал по притолоке, на которую несколько картинно опирался. Он криво усмехнулся и опустил большие глаза на вороненый ствол моего автомата, упершегося ему в живот, нисколько не смутился, и посоветовал мне спокойно:
- Ты убери ствол, просверлишь ненароком во мне дырку, отвечать придется перед братками. Тебе это нужно?
Мне это было на фиг не нужно, и я с сожалением, но все же последовал его совету. Один из его бугаев молча протянул лапу, я так же молча отдал ему автомат. Что и говорить, аргументы с собой этот патлатый привел весомые. К тому же у них у всех в руках были пистолеты, кроме, разумеется, этого самого патлатого, косившего под Паганини. Я сразу понял, что за таких, как он, всю грязную работу делают другие. Пахан. Такие только отдают приказы.
- Ты пока подвинься, - опять вполне вежливо посоветовал он мне. - Я с приятелем своим минутку другую поговорить хочу, а ты пока постой, послушай, да на ус намотай, тебя это тоже касается.
Я подвинулся, пропуская его в комнату, в которой стояли прикованные наручниками к батарее менты и гаишники. Патлатый подошел вплотную к капитану, который тут же весь съежился и торопливо забормотал:
- Ты знаешь, Корней, тут такое дело получилось... ты извини, я ошибся с адресом. Я не хотел... Я же тебе все отдать хотел...
- Ты знаешь, что стало с этим, с пожилым водилой с жигулей, которого ты нам сдал? - спросил Корней.
- Нет, - испуганно ответил капитан.
И по тому, как он отвел глаза, было ясно, что он врет, и все он уже прекрасно знает про участь, постигшую гражданина Лютикова, которого он так бессовестно подставил бандитам, надеясь сам перехватить у них жирный кусок.
- А догадываешься? - проскрипел Корней.
- Да, - упавшим голосом ответил капитан, неожиданно громко всхлипнув, поняв, что судьба его решена.
- Сделай мента, Бульдог, - приказал, щелкнув пальцами, но не меняя голоса, Корней, отходя от капитана.
Тот дернулся, рванулся за Корнеем, но даже не успел закричать, только рот разинул. К нему уже подошел один из мальчиков Корнея, развернул его за плечо к себе спиной, и достав из кармана нож, махнул ему по горлу. Я не слабонервный, но все же отвернулся, слыша за спиной бульканье. Прикованные к батарее менты задергались и замычали.
- Ты что, крови не любишь? - притворно удивился Корней, обращаясь ко мне. - Вот не подумал бы. Такой решительный молодой человек. С ментами это ты хорошо придумал, это ты нам хлопот поубавил. Ты часом телевизор утром не смотрел?
Задав неожиданный, вроде бы случайно, вскользь, вопрос, он быстро стрельнул в меня сбоку острым глазом. Я поспешил изобразить на лице полное непонимание того, какое имеет отношение телевизор к нашему с ним разговору.
Корней все понял, ухмыльнулся и вышел в большую комнату, втолкнув меня туда же, оставив перепуганных милиционеров, на глазах которых так хладнокровно прирезали их сослуживца, на попечение одного из своих подручных.
- Ну, не смотрел, так не смотрел, а зря. Мы для вас старались, для тебя и дружков твоих с подругами, сами снимали и ещё денежки заплатили, чтобы пленочку-то передали в эфир, ну да ладно, - махнул он рукой. - Это все лирика. Перейдем к делу. Так вот: вы взяли то, что не ваше. В твоих интересах отдать это сразу, или тебе будет очень и очень больно. И больно тебе будет долго. Очень долго. Ты меня понял?
Еще бы мне было не понять! Хотя я и не признался в этом Корнею, но я смотрел утром телевизор, видел пенсионера Лютикова, и знал, что меня ожидает.
- Так как мы с тобой порешим? - лениво растягивая слова спросил меня патлатый. - На чем остановится твой выбор? Только быстрей решай, нам некогда.
Одного - двух братков из сопровождавшей его компании я бы, возможно, сделал, ребятки хотя и здоровые, но все же сырые. Но не более двух, хотя и сырые, но ребята все же были мощные. Так что приходилось трезво смотреть на вещи. Выбора у меня не было.
Решив все же насколько возможно потянуть время, я сделал вид, что мучительно думаю и после краткого размышления, словно нехотя, стал называть места, куда распихал чемоданы, мысленно похвалив себя за то, что проделал эту процедуру с набиванием чемоданов барахлом и распихивание их по закоулкам. Корней выслушал меня, молча кивнул своим, и те, пыхтя, полезли на антресоли и в шкафы, на которые я указал, вытаскивая из-под тряпок чемоданчики.
Чем большее количество металлических чемоданчиков они извлекали, тем тоскливее становилось мне, я не мог не понимать, что как только они получат свое, я перестану их интересовать. Вполне вероятно, что я даже не успею увидеть, как вытянутся их рожи после того, как они вскроют чемоданчики.
Но в то же время я смотрел на себя как бы чуть со стороны, и мне было крайне любопытно, что делают с человеком деньги.
Даже в такой безумной ситуации, прекрасно понимая, что все - вот он, финиш, я, тем не менее, не сказал им, что на кухне лежит в спортивной сумке моя часть денег, не попробовал откупиться. Я берег эти деньги, надеясь все же попользоваться ими, надеясь на чудо. Взяв деньги, я не мог решиться их отдать, даже под страхом смерти, все ещё продолжая на что-то надеяться.
Как оказалось, надеялся я не напрасно.
Пока выуживали изо всех наспех состряпанных мною липовых тайников чемоданчики, меня быстро обыскал тот самый Бульдог, который так лихо разобрался с капитаном ГАИ. Среди всякой другой ерунды и мелочи, он извлек из моих карманов и ключи от БМВ капитана, выложив их вместе с прочей мелочью на стол перед Корнеем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134