– мелодично звучал ее прекрасно поставленный голос.
Ливви быстро помчалась к дому. Вбежав на веранду, она громко хлопнула дверью. Дождевые капли полетели во все стороны с ее волос, когда она затрясла головой с живостью вылезшего из воды спаниеля. Клюнув мать в подставленную щеку, она последовала за ней в теплоту дома, жадно вдыхая запах дерева, натертого воском. Это был хорошо знакомый, родной запах, который она знала и помнила с самого детства. Ливви скинула с себя короткий красный жакет и потянулась за одним из старых кардиганов, висящих на веранде. Она надела его и застегнула на все пуговицы.
– Пойдем, дорогая, – сказала Мойра, машинально водружая жакет дочери на вешалку. – Я приготовила па ленч целую кастрюлю супа. Гил! – закричала она, поднимаясь по лестнице. – Оторвись на пять минут от телевизора. Время ленча! – Затем она взяла Ливви под руку и повела в комнату, которую Ливви всегда считала лучшей в доме, – громадную, не очень аккуратную, но теплую и уютную кухню.
Ленч был накрыт на тщательно выскобленном сосновом обеденном столе. Лабрадор Вилли устроился у ног Ливви, открыв пасть и капая слюной на каменный пол. Гил, прыщеватый двенадцатилетний подросток, сводный брат Ливви, с угрюмым выражением на лице слушал плейер и мрачно поглощал магазинный паштет. Мойра без остановки говорила о делах Питера и об успехах Гила в школе, как будто все это представляло большой интерес для Ливви. Во время ленча телефон звонил трижды, но никто не обращал на него внимания. Все это было настолько тяжело, что Ливви не могла дождаться момента, когда сможет уйти в свою комнату.
В два тридцать Мойра встала из-за стола и включила чайник.
– Твоя бабушка будет здесь через пару минут. Она каждый день приезжает на чай, – сказала мать.
Ливви встала и начала собирать тарелки. Она услышала злые нотки в голосе матери и заметила взгляд, которым они обменялись с Гилом.
– Как бабушка?
– Дьявольски кровожадна и сварлива! – сказал Гил, набивая рот хлебом с сыром и одновременно переворачивая кассету в своем магнитофоне. – Я вообще не понимаю, чего ма возится с ней. Она такая грубая, и каждый раз…
– Гил! Достаточно! – резко прервала его Мойра и повернулась к Ливви. – Начинает сказываться возраст бабушки. Ничего не поделаешь, время берет свое.
– Неправда! Она всегда такая с тех пор, как ты и па…
– Хватит, я сказала! – Мойра всегда очень быстро и громко взрывалась. Гил моментально замолчал. Ливви всегда хранила свои подозрения и не афишировала их. Мать ее отца обвиняла Мойру в смерти Брайана, и Ливви хорошо понимала ее. Ливви сама считала, что Питер тоже был виноват в этом. Она не собиралась поддерживать или осуждать бабушку – это все равно не вернет отца. Ее мать связалась с Питером еще до несчастного случая, и этого никто не мог опровергнуть. Ливви только попыталась смягчить Гила.
– В свое время, дожив до этого возраста, мы и сами, может быть, будем такими, Гил. А может, и куда хуже.
– Не собираюсь так долго ждать, чтобы проверить, так это или нет, – ответил Гил. – Я лично скажу своей будущей жене, чтобы она прибила меня, если я стану таким. Я никогда…
– Мойра! Мойра!
Гил не закончил фразу и взглянул на мать. Потом он быстро вскочил, подхватил свой магнитофон и повернулся к двери.
– Мойра! Ты на кухне? – Высокий дребезжащий голос Эдди звучал резко и рассерженно. Мойра быстро отозвалась:
– Да, Эдди! Мы здесь.
Гил быстро помчался к двери, и в этот момент Эдди распахнула дверь и шагнула в кухню. Гил вжался в стену, пропуская ее и стараясь быть незаметным.
– Черт возьми! Ты могла бы сразу отозваться! – сказала Эдди, швырнув свою сумку на стол. – Я так понимаю, у твоего ублюдка каникулы?
Ливви видела, как ноздри Мойры яростно раздулись, но она промолчала. Гил молча выскользнул через дверь, а кухня наполнилась удушающим запахом нафталина.
– Боже, Ливви, как здесь жарко. Ты не могла бы открыть окно? – сказала мать.
– С каких пор тебе стало жарко? – огрызнулась Эдди. – Насколько мне известно, твой муж никогда не называл этот дом жарким! В этом доме…
– Я не думаю, что здесь действительно жарко, бабушка. Я… – попыталась вмешаться Ливви.
– Я спрашивала твое мнение по этому поводу, Оливия? Ну, отвечай мне!
Ливви лишилась дара речи и покачала головой. Эдди вела себя как обычно, но Ливви опять забыла, какой страх она может вызывать. Каждый раз она вспоминала это вновь.
– Так или иначе, – вдруг улыбнулась Эдди, – иди и поцелуй свою бабушку. – Она развела руки, и Ливви, задержав дыхание, шагнула в ее нафталиновые объятья.
– Ты все еще живешь со своим скользким выскочкой? Хм, я так и думала, – презрительно фыркнула Эдди. – Ничего, придет время, и ты поймешь, что подцепила ничтожество. Уж тогда ты подыщешь себе что-нибудь действительно стоящее, Оливия. Но это будет не прилизанный пай-мальчик, какие всегда преследовали тебя.
Отпустив Ливви, Эдди уселась на облюбованное место и по-хозяйски спросила:
– Мойра! Ты уже приготовила для нас чай?
Мойра молча кивнула, стараясь не обращать внимания на колкости и грубость старухи. Она повернулась и стала накрывать на стол, пока Эдди задумчиво потирала бородавку на своем лице.
– Оливия, я по дороге купила тебе подарок, – сказала Эдди равнодушно, без всякого тепла в голосе. – Он в сумке. – Она повернулась и взглянула на внучку. – Ладно, нечего изображать из себя идиотку, а у меня и так было много хлопот с этим подарком! Пойди и возьми его! – Ее голос был раздраженным и злым, поэтому Ливви мгновенно подошла к столу.
– Она очень тощая, – сказала Эдди Мойре, не обращая внимания на Ливви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128