-- Выходит, Глуховы -- поднаниматели?
-- Все трое прописаны у тещи, улица Красноармейская, 3.
-- Анатолий Степанович, ключи пусть будут за тобой. Проверь, пожалуйста. В том числе основного квартиросъемщика. Узнай, кто такой Кто из посторонних мог иметь к ключу доступ? Не терялся ли?
-- Проверим.
Обстановка в квартире на миллион явно не тянула. Похоже, Глуховы сидели на чемоданах. Суслов подтвердил догадку: уже два года. Впрочем, ничего удивительного в этом не было. Пол-России, в том числе он, сидят на чемодане. Иногда всю жизнь.
В прихожей, на вешалке, Алексей заметил смотанный поводок с толстым кожаным ошейником, украшенным бляшками. В углу -собачий коврик и миска. Судя по размерам ошейника, собака была крупная. Любопытно, где она находилась в тот момент, когда сюда вошел преступник?
-- Из квартиры что-нибудь пропало?
-- Еще не выяснили.
-- Место работы Глухова?
-- Замдиректора в СПТУ номер 13 по учебно-воспитательною работе.
Алексей сразу вспомнил этого человека. Отставной хрипун в чине то ли майора, то ли капитана -- так, кажется, он определил его для себя. Наверняка, жертва повальной демобилизации. В таком случае сидение на чемоданах и убогость обстановки вполне объяснимы. Но тогда миллион повисает в воздухе.
-- Анатолий Ступанович, ты с нами?
-- Да. Приказано дождаться и проводить.
На уливе почти рассвело. Появились редкие и вялые, как осенние мужи, прохожие. Один из таких, с трехлитровой банкой в авоське, еще полусонный, ковырял в носу и с лицом идиота беззастенчиво пялил глаза на машину. На нем было выцветшее трико, заправленное в пестрые носки, и некогда лакированные штиблеты. Признак мужественности, еще не опавший после утреннего сна, выпирал под тонкой тканью, словно ручка на боковой дверце "УАЗа".
-- А? Каков гусь? -- Дьяконов разглядывал типа с нескрываемым удовольствием.-- Хар-рош! Целая эпоха. Представь, когда он, такой вот, предстанет перед Господом, а? То-то смеху будет.
-- Поехали.
Машина тронулась с места, и "эпоха" с пальцем в носу скрылась за ржавыми кустами акации.
Свалка оказалась за городом, в перелеске, одна из тех стихийных, нижем не узаконенных, которые возникают, как грибы, на окраинах, неподалеку от строящихся объектов. Бытовых отходов здесь было мало. В основном строительный мусор, опил с отходами древесины, кирпичный бой, смятая "мазовская" кабина и прочий разный хлам. "УАЗ" свернул с тракта через широкое поле, изъезженное вдоль и поперек тяжелыми машинами. Весной здесь было что-то посеяно, какая-то кормовая культура. Теперь из-под колес переваливающегося с боку на бок "УАЗа" серыми, грязными клочьями срывалось воронье и носилось в воздухе с многоголосым ором.
-- Анатолий Степанович, съезди за понятыми,-- попросил Алексей, выходя из машины.
К нему подошел старший в опергруппе сержант Скобов, представился. Потом кивнул на Глухова. Тот сидел на опрокинутом ведре ко всем спиной. Курил.
-- Почти час искал. Мне, говорит, она ни к чему. Сами ищите.
-- Обидели дядю? -- осведомился Алексей, оценив позу.
-- Задаю вопрос: где остальное? Ну, туловище? А этот сразу на дыбы. Все, без адвоката не разговариваю. Теперь молчит.
-- Пожалуй, я бы тоже обиделся.
Обогнув кучу деревянных отходов, они подошли к вырытой яме. На дне ее, из земли, перемешанной с опилом, торчали края истертого полиэтиленового пакета. Рядом валилась лопата с укороченным черенком. Обычно такие лопаты возят с собой по бездорожью водители легковых автомашин. По знаку сержанта один из оперативников начал осторожно огребать землю вокруг пакета. Углубившись до середины, взял пакет с двух сторон за края и вытянул наружу. Представшее их глазам зрелище напоминало дурной сон. С большим трудом верилось, что подобное зверство могло быть сотворено человеческими руками.
Судя по помаде на губах, остаткам макияжа и проколотым мочкам ушей, голова принадлежала женщине. Достаточно молодой. Голова была обрита наголо -- грубо, наспех, с многочисленными глубокими порезами и снятыми лоскутами кожи. Брови тоже были выбриты. Оба глазных яблока вырезаны, многочисленные глубокие порезы имелись на лице, надрезы на веках и в углах глаз. В окровавленных зубах была закушена раздавленная сигарета.
Подошел Суслов с понятыми.
-- Будем предъявлять к опознанию?
-- В таком виде? Не думаю. Тут живого места нет.
-- Значит, на экспертизу?
-- Да. Пусть поработают медики. Желательно знать дату смерти. Потом, Анатолий Степанович, вам придется побывать на кладбище. Проверьте, нет ли разрытых могил и обезглавленных женских трупов. Кто был похоронен и когда? Когда разрыли? Если концы сойдутся, три даты нетрудно будет сопоставить.
Алексей заполнил протокол осмотра и дал подписать понятым. Затем подошел к Глухову.
-- Здравствуйте, Иван Андреевич.
Тот слегка повернулся и кивнул, молча. Но, похоже, узнал.
-- За сержанта я должен принести вам извинения...
-- Давайте так,-- перебил Глухов.-- Никто никому ничего не должен. И без подходов. Вы спрашиваете, я отвечаю. Все.
-- А как же адвокат? -- Алексея улыбнулся.
-- Какой адвокат?
-- Сержант сказал, что без адвоката вы разговаривать отказываетесь.
-- Шутит казарма. Знает, что мы не в Европе.
-- Тогда начнем. Но лучше в машине, там удобнее.
В машине Алексей достал из папки бланк протокола, заполнил анкетную часть и предупредил об ответственности за дачу ложных показаний.
-- Иван Андреевич, первый вопрос по существу дела. Почему вы не обратились в милицию, а решили скрыть преступление?
-- Чье преступление? Мое?
-- Ну, зачем же так сразу?
-- Хорошо, давай не сразу. Я, дорогой прокурор, свидетелем убийства не был.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101