Как твоя поездка в Шотландию? – вопросил Стеф с наигранным надрывом и слегка шлепнул меня по заду. Я в отместку взъерошила ему волосы и придвинула к себе стул.
– Чао, Кэт, – лениво протянул Джимми, и я кивнула ему.
Наступила неловкая пауза; они переглянулись. Я сообразила, что прервала какой-то разговор. Рядом возник официант, забрал посуду из-под карри и смахнул со стола просыпавшийся рис. Потом вручил мне меню. Пока я заказывала ягнятину с рисом и «Хайнекен», Стеф и Джимми превратились из застигнутых врасплох заговорщиков в нормальных собеседников.
– Стеф, покажи ей эту штуковину, – предложил Джимми.
– Какую? Ах да… – Стеф полез в сумку, извлек оттуда томагоччи, поднес тварь к лицу и четко проговорил: – Я люблю тебя.
Уродец тотчас захлопал глазами, запищал и забулькал.
– Говорит, что хочет меня поцеловать, – пояснил Стеф.
– Да ладно тебе.
– Нет, серьезно. – Джимми достал сигарету. – Они учат слова. С ними разговаривать можно.
– Не выношу такие вещи.
– Терпение, – назидательно произнес Стеф и поставил все еще кудахчущего томагоччи на стол. Потом вынул из сумки еще одну игрушку и водрузил ее напротив первой.
– Стеф…
– Ш-ш! Слушай. – Стеф поднес палец к губам. Томагоччи номер один изложил томагоччи номер два свои планы относительно поцелуя. Томагоччи номер два что-то булькнул в ответ.
– Говорит, что она его любит, – перевел Стеф.
Первый томагоччи забормотал снова.
– Они разговаривают друг с другом. Разве не прелесть? – Стеф стиснул мою руку. – Кэт, а что у тебя с глазом?
– Это такая же прелесть, как если бы друг на друга бибикали два будильника.
Официант принес мой «Хайнекен», и я отпила большой глоток.
– Что с глазом, Кэт?
– Разногласия с шотландской барменшей, – буркнула я.
Стеф расхохотался:
– Ну ты даешь! – И кивком указал на меня Джимми: – Какова?
Затрезвонил телефон. Сначала я решила, что это один из моих, но мои не наигрывают песенки! Ненавижу мелодии на мобилах. Это не лучше, чем музыкальные дверные звонки или музыкальные лифты. Мгновенная ушная лоботомия. Я сморщилась от отвращения, когда Джимми достал свою «Моторолу».
– Да? – Бессмысленное выражение исчезло с его лица, он весь засветился. – Да, так чего там, браток? Да? Завтра? Во сколько?
Я заметила, как напрягся Стеф. Томагоччи махали друг на друга кургузыми крылышками и хлопали ресницами.
– Конечно. Ага. До скорого. – Закончив разговор, Джимми запихнул «Моторолу» обратно в карман. Что-то мне здесь не нравилось.
– Завтра? – переспросил Стеф.
– Ага. Полпервого, – отозвался Джимми.
– Ах черт. Полпервого меня не будет. Ты почему не дал мне самому с ним поговорить?
Джимми отмахнулся:
– Остынь. Я-то буду. Уж как-нибудь справлюсь.
Стеф кивнул и глотнул пива.
С чем справишься? – подмывало меня спросить. Но не учинять же Джимми допрос прямо здесь.
Прибыла моя ягнятина. Ну, допустим, это был цыпленок, но делать мне больше нечего, кроме как жаловаться.
Томагоччи, похоже, готовились к случке.
– Вы уже сплавили остальных? – спросила я.
– Не-а, – сказал Джимми. – Беда в том, что это старая модель. Их уже никто не хочет. Всем подавай новеньких – Тинни, Динни или как их там.
– Нас накололи, – добавил Стеф.
– В самом деле? Какая неожиданность. – Я так и не смогла сдержать сарказм.
А томагоччи тем временем совсем разошлись.
– Вот, пожалуйста, – вздохнул Стеф. – Это бывает, если оставить их без присмотра. Они съезжают с катушек.
Когда я впервые увидела Стефа, он удирал по Саут-Банк от двух амбалов, каждый из которых был крупнее его по крайней мере вдвое. Я как раз остановилась посмотреть, не спустило ли левое колесо. Поднимаю голову и вижу худенькую фигурку, размахивающую руками будто цепами. Парень с перевернутым лицом и безумными глазами несся на меня и вопил:
– Они хотят меня убить! Они меня убьют!
Я не сразу увидела преследователей. Было воскресенье, и на открытой сцене у Королевского фестивального зала играл оркестр. Вокруг болталась уйма народу. Но потом я заметила двух мордоворотов, ломившихся сквозь толпу, увидела выражение их поросячьих глазок, услышала, как громыхают ботинки по ступенькам, по тротуару…
Блондинчик притормозил возле меня, согнулся пополам в приступе кашля. Похоже было, что его вот-вот вывернет наизнанку.
– Пожалуйста… – И это все, что он сумел выговорить.
Я распахнула дверцу кеба:
– Залезай.
Дурачок хохотал и показывал амбалам средний палец, когда мы рванули с места.
– Куда? – спросила я, отъехав достаточно далеко.
– Мэйд-Вейл.
Всю дорогу Блондинчик названивал по мобильнику. Я пыталась подслушивать, но так и не уловила ничего вразумительного в потоке шуточек. Так и тянуло спросить, зачем эти мордовороты за ним гонялись, но парень с головой ушел в свою болтовню.
Наконец он сказал, чтобы я пару раз повернула направо, а потом налево, – и мы затормозили у элегантного дома двадцатых годов. Я взглянула на счетчик:
– Десять шестьдесят.
Панику на лице Блондинчика я заметила сразу и заблокировала дверь за секунду до того, как он схватился за ручку. Надо было сообразить, что это кидала, но слишком уж меня заинтриговала сама ситуация, да и не хотелось оставлять его на съедение этим гориллам. Днем таких подвохов обычно не бывает – потому и расслабилась. Кидают, как правило, в ночное время.
– Это так ты меня благодаришь за то, что я твою шкуру спасла?
– Извини, это не то, что ты думаешь… Я и не собирался… – У Блондинчика по крайней мере хватило совести смутиться.
Я повернулась к нему:
– Сколько у тебя при себе?
– Ну… – Он пошарил по карманам джинсов, а потом беспомощно улыбнулся, и белокурые пряди упали ему на глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83