На трюмо в беспорядке выстроились открытые баночки с кремами и коробочки с пудрой, несколько замысловатых сережек, кольцо с крупной бирюзой, ожерелье из фальшивого жемчуга, блюдца, наполненные сигаретным пеплом. Кто-то красной помадой написал на зеркале «1е chat noir». Стены были увешаны рисунками и фотографиями: Лулу в высокой шляпе с перьями, обнаженная Лулу с коварной улыбкой на губах, Лулу, танцующая в пачке балерины, Лулу в свадебном платье, с ослом и букетиком фиалок, Лулу в саване, Лулу, парящая на крыльях над Парижем, Лулу в виде кошки, пять лиц Лулу с разными выражениями: улыбающееся, хмурое, смеющееся, плачущее и просто бесстрастное. Скрипка, которая, без сомнения, тоже изображала Лулу, серии треугольников, в которых тоже чувствовалось что-то от Лулу, мушка Лулу на простом белом листе. Лулу Ч наиболее часто рисуемая и фотографируемая в Париже женщина. Лулу от Пикассо, Шагала, Матисса, Леже, Миро, Бранкузи, Ман Рэя. И конечно, подлинная Лулу с Монпарнаса, представленная так публике Фредериком Кэмби.
Она появилась на пороге в оранжевом кимоно, с сигаретой в длинном мундштуке из черного дерева. Ее соблазнительная вычерченная мушка была сегодня больше, чем обычно, и совсем не там, где ей полагалось быть, – справа, а не слева. В ней чувствовалось нечто странное, возможно, она волновалась, но это могло быть и проявлением враждебности.
– Насчет той ночи… – начала Женевьева.
– Знаешь, – перебила ее Лулу. – Кэмби сбежал с той шлюхой, Виолеттой. Ты представляешь? На самом деле я должна быть в ярости, но я волнуюсь. Он был не в себе в тот момент, и она могла этим воспользоваться. Точно такая же история произошла пару лет назад, и все закончилось Мальмезоном. Ты знаешь, это психиатрическая больница.
– Дорогая! – Женевьева раскрыла объятия. Какое-то время они стояли посреди беспорядка, крепко обнимая друг друга. Когда, наконец, разжали объятия, Лулу вытирала глаза тыльной стороной руки, размазывая по лицу подводку и тени.
Я убеждаю себя, что он вернется, – сказала она. – Он всегда возвращается. Но все же я беспокоюсь. Когда я встречу Виолетту, выцарапаю ей глаза и спалю ее волосы.
– Есть что-нибудь выпить? – Женевьева уселась на кровать.
– Где-то было. – Лулу встала на колени и заглянула под кровать, обнаружила там полбутылки дешевого скотча. – Это пойдет?
– Давай сюда. – Женевьева открутила крышку и глотнула прямо из бутылки, наслаждаясь огнем, опалившим ее горло.
– О, шери. – Лулу печально покачала головой и села рядом с Женевьевой. – Мы такая бестолковая пара. Мы так поддаемся минутному настроению. А затем начинаем говорить, не думая, и от этого адова пропасть разверзается под ногами.
– Я больше не хочу ссориться с тобой, – воскликнула Женевьева. – Ты единственный человек, с которым я могу откровенно поговорить. Я никогда не встречала человека, который понимал бы меня, как ты.
– Я. чувствую то же самое. Я так скучала по тебе, Виви. – Лулу взяла бутылку и отпила глоток, какое-то время они сидели молча.
Наконец Женевьева заговорила:
– Ты слышала о Нормане Беттерсоне?
– Да, вчера вечером. Эдвард Хаусен ворвался в «Койот» и рассказал всем. Они за полчаса выпили три стакана в память о Беттерсоне. Когда принялись наполнять стаканы по новой, Хаусен отправился рассказать новость в клуб «Жокей». Думаю, тяжелая у него выдалась ночка.
– Помянем Нормана. – Женевьева подняла бутылку, выпила и протянула ее Лулу, та сделала то же самое.
– Сегодня похороны Гая Монтерея, – сообщила Лулу. – Ты слышала?
– Нет. А как же Шепот? Их похоронят вместе?
Лулу покачала головой:
– По всей видимости, она была замужем за американцем. Он заберет ее домой.
– Он не может так поступить!
– Очевидно, может.
– Но они любили друг друга. – Женевьева откинулась на кровать и лежала, глядя на испещренный пятнами потолок. – Странная любовь, но все равно любовь. Они умерли вместе, держась за руки. Они должны вместе лежать в земле.
– Шери. – Лулу ласково погладила ее по щеке. – Дело ведь не в Гае Монтерее, правда? Что случилось?
Женевьева снова села на кровати.
– Я собиралась уйти от Роберта и остаться с Паоло. Но я только что узнала, что он предал меня, и теперь я не понимаю, как поступить.
Лулу встала и положила мундштук на трюмо. Она наполнила стакан молочно-белой водой из-под крана и, повернувшись спиной к Женевьеве, залпом выпила его. Когда она снова заговорила, по-прежнему стояла к ней спиной, опершись о раковину:
– Что значит – он предал тебя?
– Он рассказал своей ведьме Ольге о малышке Жозефине. Ты можешь себе представить?
– Он признался?
– Конечно нет. Но как еще она могла об этом узнать?
Воздух наполнился едким запахом, что-то горело.
– Черт! – Лулу резко схватила сигарету, напрасно пытаясь оттереть свежее черное пятно на трюмо.
– Он разбил мое сердце, Лулу. – Женевьева заплакала. – Зачем он так поступил со мной?
– О, шери. – Лулу взяла ее за руку. – Все это так печально.
В «Койоте» валялись осколки разбитого стекла, виднелись лужицы разлитых напитков и пятна крови. Марсель и еще несколько человек остались, чтобы помочь Лорану и Жанин убраться, но Лулу больше не могла оставаться. Она затосковала. Ей было слишком одиноко, чтобы слоняться в баре без дела. Она поссорилась с Женевьевой, а затем увидела, как Кэмби и Виолетта уходят вместе через заднюю дверь. Хорошенького понемножку! Она должна побыть наедине с собой, немного прогуляться и чуть-чуть выпить.
Она не совсем точно помнила, как снова забрела в тот забытый богом бар. Бармен с татуировками на обеих руках дышал на стакан, затем протирал его полотенцем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102