– Морской офицер и американец? Да рассказывай же быстрее!
Аньес говорила долго, вполголоса, полузакрыв глаза, даже не обращая внимания на статую святого Жозефа. Между тем добрый святой знал о многих вещах, о которых не ведала Элизабет; если ему и было приятно слышать иные слова, кроме призывов на помощь, и не бояться на этот раз быть наказанным, то он также знал, что с его ролью заступника еще не покончено.
Когда Аньес замолчала, сестра, еще не совсем успокоенная, спросила:
– И ты уверена в этой взаимной любви?
– О да, – ответила Аньес, – убеждена. Он хочет на мне жениться, и как можно скорее.
– К чему такая спешка?
– Его можно понять: он должен вернуться через месяц в Сан-Франциско и увезти меня с собой.
Элизабет помолчала в раздумье.
Аньес продолжала:
– Ты знаешь, я ему часто о тебе рассказывала. Он знает о приюте.
– Он, вероятно, протестант?
– Нет, католик из Бостона.
– Там ведь тоже есть наш приют. Он его посещал?
– Ты сама спросишь его об этом. Могу я прийти завтра, в два часа, чтобы познакомить тебя с ним?
– Я еще не совсем здорова, – с неуверенностью сказала Элизабет.
– Увидишь, Джеймс будет для тебя самым лучшим лекарством.
– Только для меня?
– Для нас двоих, – признала Аньес. – Ты видишь, я не страдаю больше. Наконец-то я счастлива!
– Но что же все-таки тебя мучило?
– Я тебе расскажу об этом позже, – ответила Аньес. – Давай сейчас думать только о хорошем.
– Тогда приходи скорее с твоим чудесным знакомым. Только я буду смущаться… Он будет в форме?
– Конечно. Ты знаешь, что он тебя уже любит.
– И мне хотелось бы полюбить его.
– До завтра, дорогая.
Аньес убежала, но на этот раз не для того, чтобы скрыть свое смущение или слезы. Она спешила вернуться к делу, которое она только начала, и за которое ей предстояло еще столько бороться! Во что бы то ни стало, ей нужно отвоевать свое счастье. Чувствуя поддержку, выражавшуюся в любви Джеймса и в нежности Элизабет, на какие только жертвы и усилия не была она способна?
В этот вечер Аньес вернулась домой поздно. Ей совсем не хотелось возвращаться в квартиру на улице Фезандери, где ее ждал человек, который был ей отвратителен.
– Как заработки? – спросил Боб.
– Отлично, – холодно ответила Аньес.
– Сколько?
– Десять тысяч.
– Это ты называешь «отлично»? Ты надо мной издеваешься?
– Знаешь, давай без упреков. Я очень устала, хочу лечь и уснуть.
– Хотя это и не блестяще, моя крошка, дай мне эти деньги.
Она ему протянула их привычным жестом. Положив их в карман, он сказал:
– Надеюсь, что завтра дела у тебя пойдут получше.
Он направился в ванную, выключив свет. Вскоре он вернулся, лег и сразу уснул. Его присутствие становилось невыносимым для Аньес, она не смогла уснуть всю ночь, думая об одном: как добиться своей цели, обманув недоверие сутенера? Месяц ожиданий и уловок! Каким долгим будет этот месяц! Аньес принялась перебирать в памяти подробности своего знакомства с Джеймсом. Она вновь переживала их первое романтическое свидание в кафе, которое она выбрала потому, что оно находилось вне поля зрения Боба, она вспоминала учтивость и обходительность офицера. Ей казалось, что она вновь слышит его рассказы о себе, о своей семье и даже о своей службе.
Они расстались через два часа, и она дала ему номер своего домашнего телефона. Аньес вспомнила тоскливое ожидание его звонка: тем утром она его так и не дождалась. Поскольку Боб мог оказаться дома, когда позвонит Джеймс, нужно было рассказать ему о своем знакомстве и придумать для него версию, в которую он смог бы поверить. Боб все время ныл, что дела идут плохо.
– Я все думаю, – повторял он, – не повредило ли нам то, что ты подстригла волосы и стала меньше краситься?
– Я думаю, это просто такой период: пришли сроки уплаты налогов, других платежей, все это усложняет жизнь. Вчера у меня был только один клиент, и такой хам! Он мне так опротивел, что я пошла в кино.
– И правильно сделала. Хороший хотя бы фильм посмотрела?
– Какая-то история о гангстерах… Но там я познакомилась с… американским офицером.
– Я бы на твоем месте остерегался таких знакомств. Оставь эту клиентуру тем, кто работал с ними раньше.
– Он шикарно выглядит, этот морской офицер.
– Ничего себе!
– Он очень скромен, вел себя сдержанно. Он спросил, можно ли со мной встретиться. И, следуя твоему совету, я дала ему наш номер телефона. Я тебя предупреждаю, на случай, если он позвонит. Он показался мне клиентом, которого можно принимать здесь, дома. Я сказала ему, что работаю манекенщицей.
– Превосходно.
– Но если он позвонит, я смогу назначить ему свидание только после шести или семи вечера.
– Почему?
– Нужно, чтобы он думал, что я работаю во второй половине дня.
– Это верно… Ты думаешь, что он позвонит тебе сегодня вечером?
– Надеюсь.
– В таком случае я постараюсь вернуться только на рассвете. Как ты думаешь, прием в квартире, виски, это будет стоить не меньше пятидесяти тысяч?
– Хорошо, – сказала она. – Доверься мне.
– Ты умная девочка.
– Только если он позвонит после моего ухода, и ты будешь еще здесь, будет не совсем хорошо, если он услышит мужской голос. Он поймет, что я живу не одна, как я ему сказала… Как ты ему объяснишь?
– Да как угодно! Что я твой брат, например.
– Это не подойдет.
– Он хорошо говорит по-французски?
– Как ты и я. Скажи ему лучше, что ты консьерж и убираешь квартиру.
– Консьерж? А почему не твой слуга? Твой американец начинает меня раздражать.
Американец не звонил. Аньес не решалась уйти, она прождала в напряжении до пяти часов. С тяжелым сердцем она отправилась «на работу».
Она колесила по улицам на своей «Аронд», не обращая ни на кого внимания, забыв даже, зачем она вновь и вновь проделывает свой обычный путь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64