все было выдержано в тоне любезном и светском, сдержанном и холодноватом, – Джонатан всем своим видом показывал, что не собирается навязываться со своими чувствами, жалеет о вырвавшейся фразе, и вообще, ничего такого и вовсе не было. Ги приходил все реже и реже; Шерил не откликалась, застыв вместе со временем в неподвижности…

Глава 2
ИГРА СО СМЕРТЬЮ 1: ОБОЗНАТУШКИ

Дня через три Кати заглянула в мою палату.
– Удивительно, как трудно во Франции найти людей, которые говорят по-английски… – сказала она.
– А что, все должны?..
Кати окинула меня взглядом.
– Я рада, что могу с вами общаться, – сказала она наконец.
– Милости просим, – ответила я. – Вам нужно что-то перевести?
– Я постепенно привожу в порядок вещи Шерил. И я нашла, что у нее еще пропало: документы.
– Какие?
– Все. У нее не оказалось никаких документов. Ни свидетельства о рождении, ни паспорта, ни диплома об окончании колледжа, ни прав.
– Паспорт она носит в сумке, я сама видела. У нее всегда в сумке был еженедельник, паспорт и права. А вот свидетельство и диплом… Они должны были быть в ее вещах. Значит, надо сообщить в полицию?
– Я хотела вас попросить это сделать…
Я набрала номер, оставленный мне комиссаром Гренье, и объяснила суть дела.
– Я проверю наш инвентарь обгоревших остатков вещей, находившихся в машине, возможно, там зафиксированы следы ее паспорта и других документов. Подождите у телефона.
Кати внимательно прислушивалась к нашему разговору, стараясь уловить во французском языке знакомые ей слова. На слово «паспорт» она усиленно закивала.
Трубка снова ожила:
– Паспорт, водительские права, документы на машину… Портмоне… Это всё. Мы сделали опись и передали все в больницу. Документы сильно пострадали, но поменять их может только сама Шерил, я надеюсь, что она придет в себя… Ей помогут в американском посольстве. Сама сумка представляет собой жалкие обрывки кожи, но если мать Шерил хочет их забрать, то пожалуйста. Нам они больше не нужны. …Значит, в недостаче у нас свидетельство о рождении и диплом? А она хорошо их поискала?
– Хорошо. Их нет.
– Что же, спасибо за сигнал. Это интересная информация… – задумчиво произнес комиссар, явно не зная, куда эту интересную информацию поместить. У меня тоже не было никаких идей.
Закончив говорить с комиссаром, я перевела Кати его ответ.
– Можно, я вас еще попрошу? – спросила она.
– Спросить про вещи, переданные в больницу? – догадалась я.
– Да. Я могла бы заняться прямо сейчас восстановлением ее документов.
Значит, Кати тоже верит, что Шерил выживет. Мне отчего-то стало легче.
Медсестра открыла нам камеру, в которой хранились вещи Шерил. Там были снятые с нее в больнице драгоценности, часы с разбитым стеклом; там же лежал черный пластиковый пакет на «молнии».
Кати перебирала вещи, и в ее глазах стояли слезы.
– Документы и портмоне в черном пакете, – сообщила нам медсестра.
Кати потянулась за пакетом и несколько мгновений держала его в побелевших пальцах, борясь с нахлынувшими рыданиями. Затем протянула пакет мне и полезла за платочком в свою сумку. Я открыла «молнию», сунула руку в пакет, вытащила портмоне и раскрыла его. Оно было пустым.
– Послушайте, – обратилась к медсестре, – кто-то украл из ее портмоне все, что там было! Все деньги, банковскую карточку, проездной билет и даже фотографии! Она всегда носила с собой две маленькие фотографии…
– Я ничего не знаю, – испугалась медсестра. – Должно быть, нам из полиции так передали, я туда даже не заглядывала!
Мы говорили по-французски, что вполне естественно, и Кати не понимала нас, да, видимо, и не слушала, занятая своим платочком и поплывшей тушью, но на слово «фотографии» она вдруг встрепенулась и уставилась на меня.
– Фотографии… – сказала она. – У нее пропали фотографии! Я хорошо помню, как она вынула из альбома несколько фотографий, чтобы взять их с собой в Европу. А у нее дома я не нашла ни одной!
– Верно, она мне их показывала. Я помню: Шерил, совсем маленькая, с родителями, с вами, с собакой… Надо будет сказать об этом полиции.
Я была озадачена. В самом деле, зачем кому-то понадобились ее фотографии? Не на доску же почета французской разведки?
Я снова сунула руку в пакет и пошарила. Там больше ничего не было. Для верности я заглянула в него.
– А где ее документы? Тут должны быть паспорт Шерил и ее права, из полиции все передали сюда.
– Кому нужны ее документы? – стала защищаться медсестра. – Я все сложила, как мне передали, взяла и положила, и заперла дверцу. И больше не открывала!
Я посмотрела на Кати. Она мне ответила каким-то болезненным взглядом.
– Пошли, – сказала я ей.
Вернувшись в палату, я снова набрала номер комиссара Гренье.
Пока полицейские занимались дверцей камеры, мы с Кати пошли к Шерил. Кати молча гладила ее забинтованную руку, а я молча смотрела на них. Было очень невесело. Было очень страшно. Что-то происходило вокруг нас, и оттого, что я не понимала, что именно, – было еще страшней. Наконец я не выдержала и пошла в свою палату, к телефону.
Игорь по-прежнему не отвечал. Мне сделалось совсем худо. Я набрала номер Джонатана.
– Приезжай, – сказала я. – Мне очень плохо.
– Выхожу, – ответил мне Джонатан без лишних вопросов.
В мою палату сунулся полицейский.
– Можно вас, мадемуазель?
Мы вернулись к шкафчикам. Эксперт уже закончил работу и складывал свои причиндалы в чемоданчик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138