- вопрос прозвучал вполне естественно.
- Воронков... Настоящий, скажу я вам, знаток. Технарь, а в искусстве не хуже специалиста разбирается. Даже мы у него консультируемся. Сервиз Гарднера музею уступил, для нового отдела. По дружбе, так сказать. Гарднер - это знаменитый русский мастер, хотя фамилия и не русская, - счел нужным пояснить Большаков.
- Вы что ж, Василий Федорович, думаете, если я работаю в уголовном розыске, то и не знаю, кто такой Гарднер? - самолюбие Андроновой было задето. - В шестидесятых годах восемнадцатого века, - как бы продолжала Лидия Сергеевна его пояснения, - построил в селе Вербилки под Москвой фарфоровую фабрику. Самые знаменитые работы - так называемые орденские сервизы с изображением русских орденов: Андреевский, Александро-Невский, Георгиевский, Владимирский. В конце девятнадцатого века у наследников Гарднера завод купил крупный промышленник Кузнецов. Может, вы меня еще спросите, слышала ли я о кузнецовском фарфоре?
- Вам бы, милая Лидия Сергеевна, не в милиции работать, а искусству служить! - воскликнул Большаков. - В музее, например. Идите к нам, не пожалеете. Или, - он еще больше воодушевился, - в кино сниматься, в театре играть. С такими внешними данными...
- Да хватит вам, Василий Федорович, - Андронова примирительно улыбнулась. - А что касается искусства, то я и в милиции ему служу. По крайней мере, мне так кажется. Скажите лучше, где эти сабинянки, которых похитили? Даже не верится, что были времена, когда женщин похищали, Андронова притворно вздохнула. - Где же они, эти счастливицы? - Она окинула взглядом комнату, как бы ища глазами скульптуру. - Не вижу. Или их снова похитили?
- Не взяли мы у старушенции скульптуру. Не профилирующий материал. Мы ведь отдел русского прикладного искусства открываем, а скульптура французская. Не подходит. Расстроилась она, говорит, деньги очень нужны. Да что это мы все об этих сабинянках, - спохватился Большаков, - вы, небось, по делу пожаловали. Что на сей раз интересует уголовный розыск?
- Все то же Василий Федорович, церковные кражи.
Добродушное полное лицо Большакова нахмурилось.
- Неужели так и не поймали еще этих мерзавцев? - спросил он озабоченно. - Пора уже. На что замахнулись негодяи, на исторические и культурные ценности народа, своего же народа. К сожалению, Лидия Сергеевна, ничего нового сказать не могу. Не попадались нам культовые вещи. Да если бы я что-то узнал, среди ночи бы позвонил.
- И правильно бы сделали, уважаемый Василий Федорович, тем более, что мой телефон у вас имеется. Звоните в любое время дня и ночи.
Из протокола допроса С у х а р е в с к о й К л а р ы А н ч е л о в н ы, 72 л е т, о б р а з о в а н и е с р е д н е е, у р о ж е н к а г. Г а л а ц а (Р у м ы н и я), в д о в а.
...По существу заданных вопросов поясняю:
...После смерти моего мужа, Сухаревского Петра Константиновича, осталось много старинных вещей: картины, скульптуры, фарфор и другое. Часть досталась ему от отца. От него мужу и передалась страсть к собирательству. Помню, когда мы только поженились, на этой почве у нас даже возникали размолвки. Петр Константинович мог отдать последние деньги за какую-нибудь приглянувшуюся ему безделушку. Он пытался и меня приобщить к коллекционированию, однако я оставалась равнодушной, меня старинные вещи как-то не волновали. Я в них не очень разбираюсь до сих пор.
В о п р о с. В коллекции вашего покойного мужа имеется или имелась бронзовая скульптура под названием "Похищение сабинянок"?
О т в е т. Такая скульптура была.
В о п р о с. Где она сейчас?
О т в е т. Я ее продала.
В о п р о с. Кому и при каких обстоятельствах вы продали эту скульптуру?
О т в е т. Мне были очень нужны деньги - подошла очередь дочери на кооперативную квартиру и не хватало на взнос. Одна моя знакомая сказала, что музей покупает произведения старинного искусства и посоветовала отнести туда скульптуру. Это меня устраивало, потому что я не хотела иметь дело с частными лицами, боялась, что меня обманут. Как я уже говорила, во всем этом я не очень разбираюсь. В музее скульптуру не взяли.
В о п р о с. Что было потом?
О т в е т. Вскоре, вернее, на другой день ко мне домой пришел очень симпатичный молодой человек. Я его узнала: он сидел у сотрудника музея, когда я принесла скульптуру. Он сказал, что ему очень понравилась эта скульптура и он хотел бы ее приобрести. Из дальнейшего разговора выяснилось, что Олег, так звали его, учился с моим сыном в одной школе и они даже дружили. Олег произвел на меня хорошее впечатление, и я согласилась продать ему вещь.
В о п р о с. За какую сумму вы продали эту скульптуру и кто назначал цену?
О т в е т. За 250 рублей, цену назвал Олег и сразу заплатил.
В о п р о с. Вы еще что-нибудь продавали этому гражданину?
О т в е т. Да. Он попросил разрешения осмотреть коллекцию, я не возражала, так как убедилась, что этот молодой человек действительно любит и понимает искусство. Олег увидел фарфоровую вазу с ангелами и розами. Эта ваза уже была в доме моего покойного мужа, когда мы поженились. Олег дал понять, что купил бы ее у меня, он еще сказал, что в музее ее не возьмут, так как ваза французской работы, а музей покупает только произведения отечественного искусства. Я согласилась.
В о п р о с. Сразу ли он дал вам за нее деньги и какую именно сумму?
О т в е т. Он предложил мне две с половиной тысячи. Я не возражала. Олег сказал, что таких денег у него сейчас нет и принес их дней через пять.
В о п р о с. Больше ничего вы ему не продавали?
О т в е т. Из крупных вещей больше ничего. А из незначительных хрустальную вазочку, несколько фарфоровых статуэток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61