Главный лозунг партии: «Чистота веры и чистота крови» ему понравился, равно как и стишата в газете «Штурмовик»: «Много рождается вновь соломонов. Жаль, что на всех не хватает патронов». Однажды один из фюреров выразил желание «кинуть на Москву ядерную бомбу, чтобы ледяной холод великих идей вернул „недочеловеков“ за колючую проволоку».
Понятно, что решение помочь «коричневым» радикалам пришло не сразу. Помочь не просто так, а за определенную сумму, которая могла бы на первых порах удовлетворить аппетиты любимой. Постепенно обстоятельства конкретизировались, на что ушло три последних года. План действий был разработан до мельчайших подробностей: от убийства старшего брата на медвежьей охоте до перевода четверти миллиона долларов в пластиковую карточку «American-exspess».
И в последнюю минуту, как в дурном кино, глушатся турбины авиалайнера, появляются люди в штатском и с тошнотворной любезностью защелкивают наручники на запястьях…
— Какая романтическая история, — говорю я. — И что? Не признается, где бомба тикает?
Полковник Старков отвечает: какое там к черту признание! Наоборот, Вадим Германович даже смеет выдвигать свои условия.
— Какие условия?
И выясняется, что господин Нестеровой желает вылететь первым же пассажирским рейсом на Европу, а взамен выдает информацию о местонахождении ядерного ранца, заминированном, как он тоже утверждает, на двенадцать часов по полудню.
— И когда он собирается дать сообщение?
— По приземлению там.
— А не пристрелить ли его, — задумываюсь, — здесь. Чтобы не издевался.
— Саша!
— Успокойся, — говорю я. — Ну, знаю я, где этот ранец, знаю.
— Знаешь?! — клацает челюстью.
— Но надо уточнить, — назидательно поднимаю палец, — кое-что. Надеюсь, вы не против, товарищ?
— Сволочь, — радостно рычит Старков и тумаками отправляет меня в кабинет.
И вот я появляюсь там, где происходят трудные торги-переговоры. Там накурено, наплевано и чуть нервно. Господин Нестеровой-младший несколько помят костюмом и лицом, но в хорошем расположении духа.
— Саша, рад вас видеть? — говорит с чувствами добрыми. — Какими судьбами?
— Вадя, будь проще, — отвечаю. — Я тебя сделал, — и коротко излагаю ход своих эксклюзивных мыслей, когда пришло понимание, что мы имеем игру наверняка.
Выслушав меня, Нестеровой-младший мрачнеет, однако продолжал верить в свою счастливую звезду пленительного счастья:
— Это я вас всех сделаю, — и засмеялся мелким бесовским смешком.
Я тоже посмеялся. И закурил — никогда не курил, а тут такая незадача. Горьковатый привкус табака был неприятен, а дым резал глаза. Я смотрел слезящими глазами на Нестерового-младшего, потом решил уточнить — и уточнил с гремучей учтивостью:
— Говорят, у вас, Вадим Германович, помимо Ирины Горациевны, охоты на медведя и национал-социалистических идей, есть ещё одно занятное любимое дело?
— Какое ещё любимое дело? — курил, пуская колечками нимбы. — Вот интересно?
— Интересно?
— Очень интересно.
— Тогда я скажу.
— Говорите-говорите, — позволил.
— Ну вы, Вадим Германович, любите делать все сами, не так ли?
— То есть?
— Если хочешь, чтобы все надежно получилось, делай все сам, не так ли?
— И что?
— Брата завалили, точно медведя, сами. Письмо сами написали, чтобы все поверили, что Виктор Германович убыл в столицу с ядерным ранцем. Все предусмотрели на десяток ходов…
— К чему вы все это? — занервничал Нестеровой-младший. — Я не понимаю?
Я объяснился: Виктор Германович должен был лечь в больницу и, если бы он не прибыл на койку, его бы начали искать всем миром, а так — спятил и вся недолга.
— И что из этого?
— А то, что вы любите, Вадим Германович, повторю, делать все сами. Никому не доверяете. Перестраховались. Вот в чем ваша ошибка. Даже по канализационным коллекторам лазили сами. Я тоже люблю лазить. Но до вас мне далеко — с ядерным ранцем я не лазил, а вы лазили. А почему бы и нет? За четверть миллиона? А? — И заволновался. — Что с вами, любезный? Кажется, вам дурно? Ах, какая неприятность.
Да, гражданину Нестеровому было плохо — он подавился во время моего небольшого монолога легким воздушным дымом и кашлял точно припадочный. Потом ему заломили руки и утащили — утащили, как будто мешок с биологическими отходами.
— И где же ранец? — спросили меня.
— Какой ранец? — пошутил я.
— А-а-а-а-а!
— Ну ладно-ладно, — повинился и указал себе под ноги. — Там ранец.
… Герметичный ранец с ядерным зарядом был обнаружен группой быстрого реагирования именно там, где он и должен был находиться: в фекальных водах общей канализации — в полупритопленном состоянии.
Москвичи и гости столицы, гуляющие по дорожкам домашнего скверика на Котельнической набережной, были недовольны, что канализационные службы мешают им культурно отдыхать. И горожан можно было понять: распогодилось и более того — после полудня Гидрометцентр обещал солнце.
5. Рождественское чудо, год 1999
Я со всей тщательностью проверяю снайперскую винтовку с оптическим прицелом «Ока-74». Я люблю эту дальнобойную и удобную игрушечку для menhanter, и она отвечает тем же: никогда не подводит. Пользуюсь этим видом оружия редко, да, как говорится, метко. Никто ещё не жаловался: пуля в лоб и никаких мук. Зачем моей многострадальной родине инвалиды?
Нынче ситуация складывается такая, что без этой полуавтоматической скорострельной верной подруги никак не обойтись. Общая ситуация в стране к первому январю приблизилась к окончательной критической черте. Курс доллара к рублю 1:19,99. И этим сказано все. Как выразился ещё ранней осенью один из высших бюрократических чинов:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125