- Иногда это очень страшно. И не можешь понять, отчего так несчастен - либо ты сам плох - зол, завистлив, мелочен, глуп либо мир вовсе не таков, как должен быть - лжив, жесток, несправедлив. Не тот, кого можно любить чистым сердцем, сострадая и умиляясь.
- Конфликт мечты и реальности - самая банальная из неувядающих банальностей. Рецептов преодолеть его - множество. У каждого свой . Существовать в ладу с миром, то есть получать от своего, какого бы там ни было бытия радость - большая проблема. Я выбрала самый простой путь. Ведь ты уже давно хочешь спросить меня об этом? - Эн осторожно сняла и протянула сестре смешные круглые очки со стеклами цвета малинового сиропа.
- Посмотри вокруг, что ты видишь, Ди?
- Солнце... - Ди заправила за уши гибкие дужки. - Я вижу теплый летний вечер, Эн.
2.
Прошло пять лет. Ди так и не уехала. Сестры жили вместе, проводя большую часть времени в комнате с балконом. Зимой они сидели у окна, а как только начинало пригревать солнце, - выбирались на "волю" - так Эн называла балкон. Она сидела в своем кресле, укутанная пледом с театральным биноклем в руке. Ди всегда была рядом, приспособив для работы передвижной столик. На нем висели два вышитых гладью мешка с клубками ниток, кусочками кружева, лоскутов, пенал с ножницами, крючками, иголками. В салон Зайды Донован специально приезжали покупатели, чтобы приобрести вещицу "от Дианы Кордес ученицы Сальваторе Дали", как представляла её Зайда. Ди ходила в магазины, готовила обеды, вела хозяйство, вывозила сестру на прогулки по окрестностям. Они без конца болтали, никогда не скучая друг с другом.
Частенько, особенно в сумрачные зимние дни, Эн зажигала все лампы, люстры, бра и, вооружась мягкой тряпочкой, объезжала свои владения. Каждую вещь она подолгу держала в руках, обтирая пыль, проверяя, не нуждается ли она в реставрации. Затем подклеивала, подкрашивала, подрисовывала. И рассказывала, наделяя каждый предмет особой жизнью.
- "Люди и вещи" - ещё одна история любви и ненависти в моей энциклопедии банальностей. Здесь можно копать без конца - взаимоотношения трагикомические. - Эн погладила виноградную гроздь из туманно-зеленого оникса, украшавшую бронзовую лозу настольной лампы. - Хочешь знать откуда эта штуковина?
- Меня больше интересуют люди. По случаю погожего воскресенья на набережной настоящее шествие. - Ди выкатила кресло сестры на балкон. - Тут такие персонажи - просто "человеческая комендия".
Эн подняла бинокль. Жизнь, идущая внизу, казалась ей неиссякаемой сокровищницей, дарящей бесконечные впечатления. Разве не любопытно наблюдать за Джони, совершающим воровские перебежки в соседний переулок, где ждала его, поскуливая за тюлевой занавеской, Эмми? А море, меняющее настроение подобно живому существу, а людская толпа на набережной неиссякающая "река жизни"?
- Со стороны мы представляем идиллическую картину, - поглядывая вниз, Ди быстро мелькала крючком. - Такое тихое, такое счастливое умопомешательство. Достойный хэппи-энд нашей запутанной драмы.
- Кто бы поверил, что пятьдесят лет назад мы, не обмолвившись ни словом, решили расстаться, навсегда разделив наши пути. Потом, ничего не выясняя, встретились. - Эн не смотрела на сестру.
- А встретившись, уже пять лет обходим, вернее, обтекаем острые углы, делая вид, что так было всегда - этот балкон, кружева, море...
- На такое способны лишь законченные шизофреники. Тебе не кажется, что пора перетряхнуть старый хлам и освободиться от лишнего груза?
- Отлично! Сейчас все и выясним. Только вначале заглянем в холодильник. Там остались чудесные паштеты! Я же знаю, что ты думаешь о них, когда говоришь о необходимости разобраться в прошлом непосредственно перед обедом.
- С голодной женщиной надлежит использовать самое совершенное средство общения - молчание. - Так говорил мой Родриго. - Вернее, стал говорить с возрастом. В молодые годы у него это звучало несколько иначе: с голодной женщиной лучше обходиться без слов.
Сестры с преувеличенным энтузиазмом занялись обедом. О выяснении отношений после десерта в виде вишневого мороженного, съеденного на балконе, ни одна из них не вспомнила. Так было уже много-много раз.
- Ди, ну-ка, взгляни вон туда. - Эн указала против солнца оттопыренным мизинцем - в её руке блестел перламутром маленький театральный бинокль. Ди подняла голову, осторожно придерживая тянущуюся из правого мешка белую нить.
- Ну... - Она продолжила работать крючком.
- Заметила пару?
- На роликах? Бьюсь об заклад, что один из них - парень. Вот тот серьгой и локонами до пояса. У них почему-то в этом возрасте фантастически густые патлы. Помнишь дурочка Макки в пансионате? Он любил, когда ты заплетала ему косичку.
- Помню, помню. Но посмотри скорей сюда! Вот те, что подошли к столику под зеленым зонтом...
Ди взяла бинокль, пригляделась.
- Симпатяги. Думаю, барышне далеко за пятьдесят. Но приоделась она с большим старанием. Не может забыть о восемнадцати.
- Да, Агнес тщательно обдумала свой туалет. У неё сегодня очень ответственный день.
- Не скажу, чтобы кавалер блистал красотой и молодостью. Хотя когда-то он, наверное, был весьма неплох.
Ди проследила, как двое, нерешительно потоптавшись возле столика в тени, подсели к другому, стоящему у самого края пешеходного маршрута в малиновых лучах заходящего солнца.Теперь июньский день клонился к вечеру. Море, отражавшее безоблачное небо, выглядело почти по-южному. Если бы не резкий ветер, заворачивающий снежно-белые барашки и не гряда тяжелых серых туч, угрожающе поднимавшаяся с горизонта. Но воскресенье, вопреки прогнозам, обошлось без дождя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67