В приемной, развлекая скучающего клиента, работал телевизор. Популярная ведущая с первого канала сообщала последние известия:
– В скором времени начинается рассмотрение уголовного дела по обвинению Александра Суворова. Процесс обещает сенсации и разоблачения. На скамье подсудимых – около тридцати человек, членов преступной организации. На их счету – многочисленные преступления. Кровавый след «суворовцев» выходит далеко за пределы Уральского региона и охватывает не только Москву, но и ближнее и дальнее зарубежье. Аналогов этой разветвленной преступной организации в России пока нет. Большинство «суворовцев», к сожалению, еще на свободе. У правоохранительных органов есть сведения о связи главаря преступного сообщества с криминальными структурами, с чеченской диаспорой в Москве…
Грановский остановился. Указав аккуратным пальчиком, на котором, искрясь всеми гранями, нежился массивный перстень, в сторону экрана, адвокат доверительно прошептал Лизе:
– Без особых усилий, дорогая, вы в скором времени будете зарабатывать неплохие деньги. Это я могу вам обещать… Взгляните-ка на них. Это благодатный материал, с которым нам предстоит работать. Наш клиент хочет оказаться на свободе. Скажу вам по секрету: адвокаты могут творить почти невозможное…
Маленькая речь Грановского в большей степени была адресована отцу, нежели смущенной Лизе. Семен Иосифович просто из кожи вон лез, чтобы продемонстрировать Дубровскому свою готовность протолкнуть его дочь в ряды самых преуспевающих защитников. Но похоже, что Герман Андреевич не оценил его усилий:
– Я очень надеюсь, что Лиза сама сможет выбирать себе клиентов. Слава богу, мы не доедаем последнюю краюшку хлеба, чтобы связываться с таким отребьем, как те, на кого вы сейчас показываете. Я бы предпочел для девочки что-то более достойное: гражданские дела, арбитраж…
Его голос звучал резко. От недавнего благодушия не осталось и следа.
– Без проблем, – постарался загладить оплошность Грановский.
Лиза же только пожала плечами. Что до нее, то она невольно залюбовалась главным героем сегодняшнего репортажа. Внешне очень похожий на Алена Делона в молодости, Александр Суворов отличался от знаменитого француза, пожалуй, большей мужественностью. В выразительных синих глазах не было и намека на романтизм. Они смотрели на мир прямо и бескомпромиссно. Волевой подбородок как нельзя лучше свидетельствовал о непростом характере и недюжинном упрямстве молодого человека. Вокруг него кипели отнюдь не киношные страсти. Он был реален, красив и жесток одновременно. Он существовал не на экране, он жил, боролся, кружил головы женщинам где-то совсем рядом…
Черт возьми, но если ей предстоит работать с такими очаровательными бандитами, она совсем не имеет ничего против. Отец немного старомоден, с этим уже ничего не поделаешь. Но она, Лиза, скоро станет совсем самостоятельной, и последнее слово будет принадлежать только ей…
Людям не дано предвидеть будущее. Так и эта троица не могла предположить в тот погожий сентябрьский день, что судьба уже сделала свой выбор и совсем скоро каждый из них станет просто разменной картой в игре, где ставкой является жизнь. Но пока они об этом не знали и поэтому, обмениваясь прощальными любезностями, уже забыли о своих небольших разногласиях.
А с телевизионного экрана продолжал улыбаться Александр Суворов…
– Ну как, лисенок? Как тебе твое первое место работы, довольна? – спросил отец, открывая дверцу машины.
Ответ так ясно читался в сияющих глазах дочери, что он не выдержал и рассмеялся. Елизавета и вправду цвела. Улыбка, отражаясь в темных, почти черных глазах девушки золотыми искорками солнца, пряталась в уголках соблазнительных губ. Обычно слегка бледная, кожа щек порозовела. Елизавете стоило большого труда удержаться на месте, а не прыгнуть на шею к отцу с восторженным визгом. Подавив в себе детское желание, новоиспеченный адвокат Елизавета Германовна Дубровская звонко чмокнула отца в щеку.
– Папка, я тебя обожаю! – шепнула она. От ее взгляда не ускользнул немного утомленный вид Дубровского, слабая синева под глазами. – Надеюсь, у тебя все нормально?
– Да, – неопределенно махнул рукой Герман Андреевич. – Ты же знаешь, дела…
Радость часто эгоистична. Несколько минут спустя Елизавета уже мчалась на машине, позабыв тревогу за отца. Мысли ее витали где-то в будущем.
Вот она произносит заключительную речь по сложнейшему уголовному делу. Смело парируя доводы прокурора, она не оставляет и камня на камне от первоначального обвинения. Зал восторженно внимает. Последние слова блестящего адвоката тонут в шуме оваций публики.
Следующая картинка: Судья зачитывает оправдательный приговор. На улице ее уже дожидаются настырные журналисты. «Как вам это удалось, Елизавета Германовна?..» Цветы, поздравления от благодарных родственников…
И дальше: Она со своим другом ужинает в ресторане. Играет приятная музыка. К их столу подходит очаровательный бандит с огромным букетом цветов и золотой цепью на волосатой груди. Музыка затихает. «Друзья! Позвольте вам представить адвоката, подарившего мне свободу, – обращается он к публике. – Позвольте заказать в вашу честь музыку!» Память почему-то прокручивает хорошо знакомый мотивчик «Мурки»: «Сколько я зарезал, сколько перерезал…» Тем не менее ресторанная публика восторженно аплодирует. Шум становится все громче, громче…
Действительно, откуда такой шум? Увлекшись, Лиза заставила съехать на обочину вишневую «десятку», водитель которой, очень похожий на очаровательного бандита из недавних грез, посылая проклятия на голову всех женщин за баранкой, энергично крутил пальцем у виска.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15