Лена закрыла глаза, зажмурилась. Но видение не исчезало. Оно, напротив, становилось яснее, отчетливее. И страшнее.
Но что все это значит? Она должна умереть? Почему? За чьи грехи и преступления? В своей короткой жизни она не сделала никому никакого зла. Что же преследует ее?
Может, это за ее прадеда, который в восемнадцатом добровольцем ушел на фронт? Сколько человек убил он, прежде чем дослужился до комиссара? А сколько убил после? Или, может, за деда-коммуниста, который делал свою кровавую карьеру в тридцатые - делал ее на мертвых костях своих менее удачливых коллег и конкурентов? Или за отца, брежневского партаппаратчика, ставшего большим бизнесменом? Ведь и благосостояние, среди которого Лена выросла, к которому она привыкла - тоже капля из того, что кровавая комунистическая партия высосала за семьдесят лет из своего народа. Все, среди чего Лена живет сейчас, все, к чему она прикасается, все, что она ест и пьет - все это выпачкано и оскверненно чьей-то кровью, чьими-то страданиями. Лена знала это, хорошо знала, но просто раньше никогда ни о чем таком не задумывалась.
...Вечером, возвращаясь домой из редакции, она зашла в церковь. Ей было страшно идти сюда. Она, ведь, даже не крещенная.
Подойдя к храму, Лена остановилась. Дала немного мелочи нищей старушке, которая здесь у входа собирала копейки. Бабушка благодарно перекрестилась. Лена, подумав, дала ей больше.
Потом, медленно переступая ступеньки, Лена поднималась к церковным дверям. Она ощущала, с каким трудом дается ей каждый ее шаг.
Открыв тяжелую дверь, Лена вошла внутрь. Здесь пели - очевидно, шла служба. Лена напряженно всматривалась в лики икон, смотрела, как колыхаются огоньки свечек.
Ей казалось, будто что-то нечистое, чужое, вошло в храм вместе с ней.
Она увидела священника в облачении, который выходил откуда-то. Лена быстро шагнула к нему.
- Батюшка, - обратилась она, и голос ее прозвучал, как чей-то посторонний, не ее голос.
Священник повернул голову. Остановился.
- Батюшка, - повторила Лена. - Я хочу креститься.
...Домой Лена ехала медленно. Все плыло перед глазами в разные стороны - Лена боялась во что-нибудь врезаться.
Дома, над своей кроватью, она повесила иконку - Образ Спасителя. Иконку купила в церкви. Глядя на Образ, Лена неумело перекрестилась и сказала тихо:
- Господи, помилуй меня, грешную...
Глава 5.
Лена больше не ходила в церковь. Иконка продолжала висеть над кроватью. Лишь иногда, взгляд Лены задерживался на ней. "Надо пойти в церковь. Обязательно надо пойти." - Говорила она себе. И опять забывала.
Через знакомого она передала свои стихи в московский литературный журнал. Потом позвонила в редакцию. Сонный голос ответил ей, что стихи хорошие, и их напечатают. Но не сразу, а, может, через два-три номера.
Лене в голову пришла новая мысль. Записать стихи на кассету. Под гитару. Мелодии к ним уже есть, а петь Лена любила всегда. А, вдруг, песни понравятся? Вдруг, она станет известной певицей?.. Сердце ее мечтательно сжималось от этих мыслей.
Лена не стала терять времени. Вечерами она, игнорируя приглашения друзей и знакомых, спешила домой. Закрывшись у себя в комнате, Лена работала с гитарой и магнитофоном. Ей не нравилось, и она записывала песню заново. Опять и опять. Пока не почувствовала, наконец - получается.
Получается! А, значит, сбудется ее мечта, и она станет известной! Лена в этом не сомневалась.
А сейчас она трудилась у себя в комнате, записывая по нескольку раз одну и ту же песню. Ее мама, проходя по коридору, останавливалась и улыбалась про себя, услышав из-за закрытой двери музыкальные звуки и голос дочери.
Так прошло несколько месяцев. Мысли о смерти не беспокоили больше Лену. Они остались где-то на задворках сознания. Но вот, однажды, Лена опять проснулась ночью. Она опять увидела все тот же самый свой сон. Сон, где были похороны, закрытый гроб, и фотография...
Несколько минут Лена напряженно вглядывалась в темноту. Потом закрыла глаза. "Глупости все это, - сказала она себе. - Глупости, и я в это не верю. Не верю."
Через несколько минут Лена опять уснула.
Глава 6.
Лето заканчивалось. Шел месяц август. Дни стояли не жаркие, скорее теплые. Лена записала на кассету альбом своих стихов-песен. Спетые под гитару они не звучали так, как звучали бы под профессионально выполненную аранжировку. Лена понимала это и огорчалась. Но поделать ничего не могла.
Стоял вопрос - что делать с кассетой. Стихи можно опубликовать, а песни?
В ящике лежал номер московского журнала с напечатанными там стихами Лены. Это была победа, это было много, но Лена знала - до настоящего успеха ей карабкаться еще очень и очень долго. И сколько горечи и неудач ожидает ее на этом пути, сколько шишек и синяков получит она, пока не пересечет финишную черту? А там, за чертой? Что будет там? В том, что успех придет, Лена не сомневалась; но ведь борьба на этом не кончится. Мысль о том, что ее постоянно будет окружать злобно-завистливое сообщество, отравляла. Из своего небольшого опыта Лена знала, что для зависти не нужен большой и великий успех. Достаточно сделать один шаг в направлении успеха, и тебе уже будет завидовать тот, кто этого шага не сделал, тот, для кого шаг этот непреодолим.
Лена смотрела в окно, где медленно передвигались прохожие, и думала: до чего маленькое это существо - человек. Обычный человек. Ему только кажется, что проблемы его важны и огромны. На самом же деле существует он лишь для того, чтобы послужить материалом для чьих-то амбиций, необходимой частью общего серого фона, среди которого кто-то другой сможет выделиться и ярко, неповторимо блеснуть.
1 2 3 4 5