- И где только находят таких болванов!
- Стас очень толковый парень, - попытался защитить своего работника Котов. - Изучает историю искусств.
- Да ладно уж, - лейтенант загасил сигарету на подошве своего огромного башмака и бросил окурок в корзину для бумаг. Не попал. Встал со своего места и прошелся по кабинету. Все присутствующие невольно вытянулись, как на параде.
- Вы нашли копию, которую делал Маревич? - спросил Егоров, возвращаясь на свое место.
- В том-то и дело, что не нашли, - отозвался Котов. - Она исчезла.
- А вы уверены, что исчезла именно она?
- Я не совсем понимаю, о чем вы, лейтенант, - Котов недоуменно пожал плечами. - Что вы хотите этим сказать?
- Пока ничего. Какую картину срисовывал Маревич?
- Голову Христа Рубенса. Хотите взглянуть?
Егоров кивнул головой.
- Пойдемте, я вас провожу, - Котов жестом пригласил лейтенанта следовать за ним.
Спустившись по широким лестницам на этаж и пройдя несколько помещений, Котов обернулся.
- Мы в зале фламандского искусства. Картина висит в дальнем углу.
Егоров оглянулся вокруг. Зал представлял собой большое прямоугольное помещение, по стенам которого были развешаны картины. Кое-где стояли несколько мраморных и бронзовых статуй. В простенках между окнами, перпендикулярно стене стояло пять стендов, обитых красным бархатом, на которых также висели картины в громоздких рамах. В торце каждого стенда стояли высокие мраморные тумбы с бронзовыми бюстами. Последний стенд вместе со стеной образовывал небольшой закуточек, старинный камин, облицованный изразцами, занимал весь угол. Голова Христа висела напротив камина.
- Вот она, лейтенант.
- Я вижу, - Егоров протянул руку и указательным пальцем дотронулся до холста.
- Картины нельзя трогать руками, - заметил Котов тоном учителя, делающего замечание нерадивому ученику.
- Заткнитесь! - Егоров посмотрел на свой палец, потом понюхал его. - Я так и знал! Примите мои поздравления, господин Котов. Сегодня в три часа пополудни вас ограбили. У вас похитили картину Голова Христа Роб-бинса... или как его там!
* * *
- ...Я ничего не помню, - Антон полулежал на койке, приложив указательный палец к переносице.
Лейтенант Егоров устроился рядом, в кресле для посетителей.
- В таком случае, расскажите, что помните. Постарайтесь припомнить самые незначительные на ваш взгляд детали.
Антон еще сильнее сморщил лоб, пытаясь вспомнить, вернее, сообразить, с чего начать.
- Рассказывать, в принципе, нечего. Я, как всегда, пришел в музей к открытию...
- Когда открывается музей? - Егоров посмотрел на Серова.
- В десять утра, - ответил тот.
- Я прихожу пораньше, - продолжил Маревич, - потому что в это время в залах почти пусто, и я могу спокойно работать. Вы не представляете, лейтенант, как посетители могут действовать на нервы! Хорошо, если молча смотрят. К таким я уже в какой-то степени привык. Постоят, посмотрят и пойдут дальше. Но попадаются такие, что хочется все бросить и бежать, куда глаза глядят. Я имею в виду тех, которые вечно лезут со своими замечаниями: то сходства нет, то краски не те, то еще что... Тьфу! К двум-трем часам я обычно ухожу. Но сегодня решил немного задержаться и закончить копию. Завтра, с утра, я хотел начать что-нибудь новое.
- Кто мог быть в курсе ваших планов? - спросил Егоров. - Я имею в виду друзей, знакомых.
- У меня нет знакомых в Петербурге, - Антон отпил воды из стакана. - Я здесь сравнительно недавно.
- Где вы остановились?
- Снимаю квартиру в Колпино.
- Продолжайте, - Егоров приготовился слушать дальше.
- Ну, так вот, - вздохнул Антон. - Работа шла у меня хорошо. Никого в зале не было. Только Стас изредка подходил ко мне - посмотреть. Стас - это смотритель зала, - пояснил он.
- Знаю, - хмыкнул Егоров поморщившись, как будто в стакане с водкой, который поднес ко рту, вдруг заметил плавающего таракана. - Больше никто к вам не подходил?
- Вроде, нет. Хотя... погодите. Я толком не помню, сегодня это было или вчера... Подходил ко мне один тип.
Глаза лейтенанта оживились.
- А вы вспомните, постарайтесь!
- Нет, не могу, - Маревич стал тереть пальцем лоб. - Не помню.
- Хорошо, - Егоров пересел на край кресла, поближе к Антону. - А как он выглядел?
- Я не обратил внимания. Я же говорю, что стараюсь не отвлекаться.
- Но вы же художник! - не унимался Егоров. - У вас должна быть фотографическая память на лица. Передайте хотя бы общее впечатление. Какой он: высокий, низкий, толстый, худой, лысый, в очках?.. Хоть что-то вы должны были запомнить?!
- Не помню, - с легким раздражением ответил Маревич. - Помню только, что на нем был светлый костюм и бабочка. Я даже подумал: псих какой-то, в такую жару ходить в костюме, да еще с бабочкой.
- Все ясно, - Егоров, не добившись от Маревича более полного описания человека в костюме с бабочкой, задал следующий вопрос. - Вы выходили сегодня из музея?
Егоров не случайно спрашивал об этом. Может быть, охранник путает, что видел художника с этюдником, выходящим из здания? Антон мог выйти поесть или по другим делам. Что касается этюдника, то его сержант мог видеть до сегодняшнего дня, а потом все напутать. Такое часто бывало в практике лейтенанта. Свидетели могли видеть черный Мерседес перед своим носом, а потом говорить, что видели синий БМВ или даже светло-желтый Москвич.
- Нет, я не имею привычки выходить, когда работаю, - ответил Маревич.
- Вы точно помните? - лейтенант сделал ударение на слове точно.
Антон побледнел от негодования:
- Вы что, меня за идиота принимаете?
- Ни за кого я вас не принимаю, - Егоров, казалось, сам сейчас вспылит. Я просто задал вопрос. Вы же сами только что говорили, что не помните, вчера или сегодня к вам подходил мужчина в светлом костюме!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37