Люсю пытались ограбить, когда она вечером возвращалась из медучилища. Отчаянно сопротивляясь, она защитила себя, но угодила в больницу, и Волин, начинающий сыщик, тщетно пытался разговорить ее. Люся переживала обиду на все человечество, рушились ее идеалы. Потом были долгие разговоры, со временем реже посещали девушку тягостные воспоминания, но до сих пор Волин испытывал горечь и стыд от того, что преступник не был найден — случается, к сожалению, и такое. Зато они нашли друг друга.
Осторожно прикрыв за собой дверь комнаты, Волин прошел на кухню. Там уже сидел Ермаков и поглядывал на чайник, начинавший шипеть. Как они ни осторожничали, но Люсю все же разбудили, и она, милая и улыбчивая, принялась разогревать им завтрак, заботливо приготовленный с вечера. Беззаботно спал только Алешка, абсолютно свободный в воскресное утро от всяких обязанностей.
Щадя его вполне заслуженный нелегким трудом первоклассника сон, Люся перенесла телефон на кухню, и они даже не сразу услышали его назойливое жужжание. Трубку сняла Люся, секунду послушала, изменилась в лице:
— Алеша, скорей! Это Тома Черепанова!
Тамара по просьбе Волина ночевала у Печказовой. Капитан прижал трубку к уху и услышал Тамарин голос, взволнованный и потому показавшийся незнакомым.
— Алексей Петрович, — Тамара даже не поздоровалась, — быстрее к нам, тут такое! — голос ее дрогнул.
— Спокойно, Тамара, давай быстро и по порядку. Ночь как прошла?
Он знал, что Тамара быстрее соберется с мыслями, если он будет направлять ее рассказ.
— Ночью все было спокойно, — ответила она, — а утром началось!
— Вы обе живы-здоровы? — спросил и дыхание задержал, боясь услышать плохое.
— Мы-то живы и здоровы. А вот в 7.00 — время я заметила точно — у нас телефон зазвонил. Я, как вы велели, взяла параллельную трубку. Разговор у меня точно записан. Потом прочту, а смысл такой — с Нелли Борисовны выкуп требуют за жизнь мужа! — Голос Тамары опять прервался, пришлось вмешаться Волину:
— Спокойно, Тамара! Спокойно и тихо. Кто звонил? Мужчина?
— Мужчина звонил, Печказова его голос не узнала.
— Тамара, откуда ты звонишь?
— Я от соседей звоню, все сделала, как вы велели. На станцию сообщила, они в курсе. Да что вы мне главного-то не даете сказать! — вдруг рассердилась она, и Волин смутился: действительно!
— Так вот, — голос Тамары стал теперь твердым, растерянность, видимо, прошла, — тот звонарь сказал: я не шучу и вы не шутите, гоните монету, а то плохо будет. Печказов, мол, у нас, можете убедиться, спуститесь только к почтовому ящику.
— Ну и что? — поторопил Волин.
— Да я, Алексей Петрович, едва ее уговорила, что сама спущусь, боялась ее выпускать-то. Ну, спустилась на первый этаж к почтовым ящикам, открыла двадцатый, печказовский, и сама чуть в обморок не грохнулась! — Тамара притихла на секунду и тихонько выдохнула в трубку: — Челюсть там! Печказовская! Я ее по золотой коронке узнала!
Волин ошеломленно молчал. Мистика какая-то! Челюсти, золотые коронки, ну просто английский детектив! Начитались, насмотрелись в зарубежном кино всякой дряни. А теперь и сами туда же.
Наконец он вспомнил, что Нелли Борисовна рассказывала о вставной челюсти мужа, и догадался, о чем речь идет.
— Я, Алексей Петрович, зашла к соседям напротив позвонить, — продолжала Тамара, — и они тоже хотят вам кое-что сообщить.
Тут же, без перерыва, в трубке послышался другой женский голос:
— Товарищ Волин, я видела их, они утром в четверг к Георгию Ивановичу приходили — двое. Они его и увели. Я видела их, правда, через глазок и в спину, но видела!
— Еду к вам, ждите, — быстро сказал Волин.
Ермаков, уже одетый, ждал его в коридоре.
Воскресенье. 9.00
Тамаре Черепановой не удалось скрыть от Печказовой страшную находку: Нелли Борисовна зашла к соседям в неподходящее время. Однако женщина уже не была одна, присутствие Тамары и соседей помогло ей справиться с новым ударом, и она выдержала его достаточно стойко, во всяком случае, к приходу Волина была уже внешне спокойна.
Шантажисты действовали изуверски жестоко и довольно-таки безопасно для себя: они представили доказательство серьезности своих намерений, дали жертве короткое время на размышления и обещали позвонить дополнительно, чтобы сообщить о месте встречи.
«Немыслимо! Откуда у них уверенность, что у Печказовой есть деньги?» — думал Волин. Только приступил к расспросам Печказовой и ее соседки, как позвонил Ермаков.
— Давай срочно сюда. Урожайная, десять, квартира семнадцать, я у Тихони, — Ермаков почти кричал в трубку, и слышен был еще чей-то рыдающий низкий голос, выкрикивающий из глубины комнаты неразборчивые слова, затем раздался грохот. Волин услышал, как, не повесив трубку, Анатолий бросился куда-то с криком: «Тихо, тихо ты!»
Волин помчался на Урожайную. Дверь в квартиру Албина не была заперта. Толкнув ее, капитан вошел в прихожую и ахнул — такого погрома не видел он никогда!
Ермаков, взволнованный, красный, с хрустом ступая по осколкам стекла, вышел к нему, повел в комнату, успев шепнуть:
— Вопросов не задавай. Ярится!
Албин сидел в глубоком мягком кресле, руки его были связаны полотенцем, к потному лбу прилипли мокрые пряди волос. Возле, настороженно поглядывая на него, стояли два здоровенных парня, удивительно похожие друг на друга, и миловидная, средних лет женщина, судя по всему, их мать.
— Соседи, — пояснил Ермаков. — Я к ним на помощь приехал. А если бы не они — не представляю, что было бы.
— Дела-а-а, — протянул удивленно Волин, оглядывая квартиру.
Красивая арабская мебель, инкрустированная деревом разных пород, была превращена в груду дров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31