- Вы о чем?
- Да вот.
В дверях душевой сидел на тележке Яшка в новенькой куртке. И улыбался. И благодарно смотрел на Андрея.
- А, это, - Андрей обошел Яшку, завернул полы куртки, чтобы не волочились по полу. - Чуть велика.
- Ннн-нет, - с чувством возразил Яшка.
- Сойдет. Чудь подтянем, и порядок. Главное, в плечах тик в тик, верно?
- Ддд-да.
- Ну что? - спросил тренер. - Сделаешь?
- Боюсь, не потянете, Олег Матвеич.
- Сколько?
- Страшно сказать, Олег Матвеич. Три штуки.
- Сколько-о-о?
- Меньше никак. Фирма.
- Хамье. Убийцы. Ну дерут! - Тренер отвернулся и рубанул кулаком по косяку. - Сволочи! За горло взяли. Дышать не дают!
- Правильно, Олег Матвеич.
- Передушил бы. - Лицо тренера сделалось малиновым, и чтобы разрядиться, он измордовал боксерскую грушу.
- Ну? - улыбнулся Яшке Андрей. - Доволен?
- Ттт... такие дденьги.
- Вы как сговорились сегодня. Все меня обижают.
Разве дареному коню в зубы смотрят? А, Яш? Это же от всех нас. Скинулись. Что деньги. Ерунда. Тебе же нравится? Вот и носи.
- Иззз-вини.
- На семь кабак заказан.
- Ггг-де?
- "Раджив Ганди".., Эй, бойцы! Намыль имениннику шею!
- Пусть идет!
- А К-кк-атя ббу-дет? - спросил Яшка. И густо покраснел.
- Приказывай. Для тебя - из-под земли достанем.
- Ддд-остань.
- Ну, Дон Жуан! - развеселился Андрей. - Казанова-восемьдесят.
11
Севка привез его на такси, а Иван встретил, посадил на загривок и внес. С креслом решили не связываться, и обратно - так же, сдадут отцу с рук на руки.
Яшка был счастлив. Нарядный, радостный - в белой рубашке с галстуком, а поверх новая куртка, воротник поднят, мех струится, играет, округло обтекает тонкую шею, рукава закатаны на два оборота. На коленях букет алых гвоздик - Кате приготовил.
Официант принес шампанское и закуски - молодой парень, а уже распаренный на казенных харчах, с почти женской грудью, приторно вежливый от предвкушения чаевых.
- Приятного аппетита.
- Привет "агропрому".
- Горячее?
- В восемь ноль-ноль.
Иван бесшумно открыл шампанское, разлил по фужерам.
- Клюкнем, - сказал Севка. - Без раскачки.
За него.
- А потом за свободу. Весь вечер.
- Мальчики! Мальчики! - к столику пробиралась Катя. - А дама? Как можно?
- Бабье, - заворчал Иван. - Выпить спокойно не дадут.
Яшка сиял.
- Поздравляю, - сказала Катя и выложила на стол книгу "Воздушные пути". - Желаю тебе, милый Яшенька, всего-всего, - наклонилась и поцеловала в губы.
Яшка протянул ей букет.
- Как? - Она удивилась притворно. - Мне?
Ну, мальчики. Я не стою.
- Бери, бери, - грубовато сказал Иван. - Пока дают.
Севка подставил еще один стул. Катя сняла шляпку и села. Андрей наполнил вином еще один фужер.
- Давай, Иван, - сказал Севка. - Загни тост.
- При дамах я - пас.
- Мизантропический.
- Не.
- Боишься, что ли?
- Да они хуже чумы.
- Ладно, - сказал Андрей. - За него. За ум его.
И душу. Может быть, мы вместе не стоим его одного.
Ребята притихли.
Чокнулись, выпили.
- Люблю повеселиться, - сказал Севка, набрасываясь на закуски.
- Опухнешь с голодухи.
- Яш, - сказал Андрей. - Позволь, я уведу твою даму.
- Ссс-совсем?
- Что ты. За. кого ты меня принимаешь? На пару слов. Не волнуйся, насчет барахлишка.
Катя поднялась и чмокнула Яшку в щеку.
- Скоро вернусь. С ним я в безопасности. Мальчики, присмотрите за моей шляпкой, пожалуйста.
- Лебедям подбросим.
- Грубиян.
12
Внизу, под выносным балконом ресторана, одиноко и незаметно жил несчастный пруд. Под бликами света застойная вода его казалась искусственной, неживой, дальше к центру она жирно темнела. Зеленоватая мутная ряска тянулась дугообразно от ресторана к ближним липам. Грязно светлели окурки, огрызки, куски недоеденного хлеба. Утки сбились к домику, а два черных лебедя, потеряв природную гордость, выпрашивали подачку, плавая вдоль берега.
- Был?
- Пока все в тумане. Твои тусовщики - в дупель.
Не жди. Очухаются, приползут. Если очухаются. Хуже другое. Третий, Серый, как ты говоришь, смылся. Умотылял. Ни "Жигулевича", ни приставки. Кто он?
- Понятия не имею.
- Допустим. Он их поил. Как я понимаю, о целью.
Ворюга. Почерк знакомый. Втихаря. Сидел и носа не показывал. Пока не подсидел. Налакались твои клиенты вусмерть, а Серый не пил, в фикус сливал.
- В какой фикус?
- Африканский такой, в деревянной кадушке.
- Мне про фикус Максим ничего не говорил.
- Тепа ты все-таки, - засмеялся Андрей. - Да мимо проносил!.. Они грамотные. Дождался, стырил и укатил. Думаю, прошлой ночью.
- Мать меня прикончит.
- Так тебе и надо. Одни шляпы на уме. А ум - в шляпе.
- Я сейчас обижусь.
- Зря. К критике надо относиться терпимо, сейчас даже партию к этому призывают. Ум, честь и совесть нашей эпохи... Я тебе сколько раз говорил: думай сначала, а потом делай.
- Уйду, Бец.
- Да подожди ты, не шебуршись. Загнать он еще не успел. Я тут пытался кое-что о нем разведать. Темный, гад. Но - здесь. Чую - здесь он, рядом. Ты давай, припомни. Сейчас все важно. Каждая мелочь. Припомни. Как одет, что говорил. Походка.
- Молчал.
- А подружки твои? Не знают?
- Все. Пропала я. Родители съедят. Загрызут.
- Спроси у Маринки.
- У кого?
- У Маринки.
- Она-то здесь при чем?
- Учти, - пригрозил Андрей. - Расколю.
- Не придумывай, пожалуйста, - Катя тряхнула головой и зашвырнула сигарету в воду. - Не хотела говорить, потому что обещала... Его Боб знает, маклер на ипподроме. И еще Кера, бармен.
- В кабаке? Где именно? Место?
- Не знаю. Честное слово. Он на Калине стоял, недавно уволился. Куда не сообщил.
- Привираешь - зачем? Мне - зачем? Не хочешь, чтобы нашли Так и скажи. Нам-то на 4?"ra?
- Что ты? Ну, что ты?
- Еще?
- Нет... Не помню.
- Вот что, Катерина. Дело серьезное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28