Я выпрямилась, чувствуя себя совершенно лишенной эмоции.
– Что ж, этого недостаточно, – прошептала я, не заботясь о том, слышит ли он меня.
Я могла протолкнуть ятаган ему в глотку, разрезать рот, разрубить его изнутри. Могла повернуть лезвие наверх, в череп, и выпустить заключенное в нем мягкое вещество. Однако я быстрым движением извлекла оружие.
Батч наклонился вперед, выплевывая кровь, и опустился на колени.
– Не плачь, Батч. Все демоны имеют раздвоенный язык. Так остальные легче тебя узнают.
Теперь он был лишен всех своих чувств и так же беспомощен, как Оливия в его руках. Но вместо того чтобы убить его, я села на край кровати и стала ждать. Хотела увидеть последние секунды его жизни, как смерть движется по его лицу. Хотела посмотреть, сможет ли он залечиться.
Тогда я бы убивала его снова и снова.
Но он умер. Этот сукин сын умер и оставил меня в кремовой забрызганной кровью комнате моей сестры, с дырой в окне, как какой-то гигантский раскрытый рот. Он ушел из этого мира так же, как пришел в него: жалкий, корчащийся и покрытый женской кровью.
Не знаю, сколько я так просидела, теряя кровь, плача и время от времени крича от того зловония, которое смерть этого демона оставила вокруг меня. Я хотела бы, чтобы были живы и он, и моя сестра, и я могла бы все изменить.
Наконец я встала и выключила музыку. Тишина гудела у меня в ушах, когда я тащила тело Батча к окну и перебрасывала его через край. Я не смотрела, как оно падает, но дождь прекратился и весь мир стих, словно существовал в вакууме, и поэтому я услышала удар тела о тротуар. «Никогда не говорите, что я не учусь на ошибках», – невесело подумала я.
Потом наклонилась через край, и меня вырвало.
8
– Полиция! Откройте!
Я пришла в себя, лежа рядом со своей рвотой, когда услышала эти слова. Чувствуя себя одновременно пустой и свинцово тяжелой, я с трудом встала на колени, потом на ноги, подождав несколько мгновений, чтобы перестала кружиться голова. Рот был словно набит пылью, глаза залиты слезами. Не знаю, сколько я тут пролежала, но за разбитым окном прояснилось, а городские огни по-прежнему делали небо беззвездным; мне в спину дул несильный ветер.
В дверь снова настойчиво застучали, и я пошла в гостиную, чтобы открыть; мои шаги гулко звучали на крытом плиткой полу. Мой мартини стоял на кофейном подносе, где я его и оставила, рядом с нераспечатанным подарком. Слезы снова навернулись на глаза, и мне пришлось помигать, чтобы смахнуть их. Стук в дверь продолжался. Соседи вызвали полицию. Я подумала, почему полицейские просто не взломали дверь, но открыла ее.
Передо мной стоял Аякс.
– Привет, Джоанна. Я пришел бы раньше, но меня… задержали.
От неожиданности мои реакции замедлились, а когда я попыталась закрыть дверь, он перехватил ее и легко открыл снова. Я попятилась, и Аякс захлопнул дверь за собой. Он не пытался напасть на меня, только склонил голову набок, словно только сейчас о чем-то подумал.
– Джоанна, дорогая, в тебе что-то изменилось. – Ом принюхался, потом довольно щелкнул пальцами. – Понял. Ты сменила прическу.
Туг он шагнул вперед, и я отступила в гостиную. Я знала, что он меня убьет. Я ранена, а он свеж, рассержен и знает, в отличие от Батча, что меня нельзя недооценивать. Он так же, как и Батч, обладает необъяснимыми способностями, а я не знаю, смогу ли снова драться… и хочу ли. Какой смысл? Никогда в жизни я не была так одинока.
– Ну что ж. – На этот раз он извлек две зазубренные кочерги и держал их в каждой руке. – Так на чем мы остановились?
«Хорошо, что я одна. – Я с трудом глотнула. – Кончай с этим».
За мной послышался стук, я повернулась и не поверила глазам. За окном гостиной, на карнизе здания, стоял бездомный бродяга, тот самый, которого я сбила. Он по-прежнему выглядел непрезентабельно и, как в прошлый раз, появлялся очень неожиданно. Он что-то сказал, указывая рукой и кивая на спальню. Я повернулась и увидела, что Аякс поражен не менее, чем я, и рот его раскрыт в явном неудовольствии.
– Уоррен, – сказал он, опуская свое оружие. – Мне следует пробить твое бесполезное сердце Тельца.
– Уоррен? – спросила я.
– Заткнись, Аякс, жалкое порождение зла. Кто тебя одевал сегодня утром? Явно не твоя мама. Ты похож на клише из фильмов категории «Б».
Я переводила взгляд с одного на другого. Меня поразило не столько то, что они знакомы, сколько то, что они переговариваются через звуконепроницаемое окно. И я слышу каждое слово.
– Не говори о моей матери! – сердито воскликнул Аякс.
– Ей нужно было просто проглотить, это уж точно. Но ничего, сегодня вечером наверстает. – И он начал делать похотливые движения нижней частью тела – прямо на парапете.
Мне потребовался еще один его многозначительный ни ляд, брошенный на меня, чтобы понять, что он просто выигрывает время. Опасаясь раскрыть свои намерения, я, не оглядываясь, побежала. Слыша проклятия Аякса и его топот за собой по плиткам пола, я захлопнула дверь спальни, закрыла ее на замок и была уже у окна к тому времени, как Аякс сломал дверь.
– Дай мне руку! – По другую сторону разбитого окна Уоррен протянул свою.
– Черт! – Я взглянула вниз. Ветер здесь оказался гораздо сильней.
– Немедленно дай руку! – повторил Уоррен и дернул меня так, что я потеряла равновесие. Я снова выругалась, и наполовину выползла сама, наполовину была вытянута им на карниз, за пределы досягаемости Аякса.
– Сука!
– Иди возьми ее, – насмехался Уоррен. Я хотела его попросить, чтобы он этого не делал, но бродяга уже отодвигался от меня, стоя спиной к зданию и прижав ладони к бетону и стеклу. – Сюда.
Он остановился на опоре и поддерживал меня, пока я тоже не встала устойчиво на карниз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134