Пожалуйста, не пропустите ни малейшей подробности.
Рот Аякса стал тоньше его пробора.
– Боже, мне следовало сразу понять, что вы совершенно не похожи на свою сестру.
Я не считаю это оскорблением, но почувствовала, что глаза мои темнеют, как смола.
– А откуда вы знаете, какова моя сестра?
– Я читал в «Плейбое» о ней статью, – мерзким голосом ответил он и сунул в рот шафрановый картофель.
Я в свою очередь положила вилку на край тарелки. Так вот оно что.
Хотя фигуры у нас почти одинаковые, мы с моей сестрой Оливией совершенно по-разному воспринимаем свой пол и свою жизнь. Номер, о котором говорил Аякс, вышел месяца три назад, и хотя я не одобряю откровенное отношение Оливии к сексуальности, я понимаю ее причины. Как ни иронично, они те же, что и у меня.
Этот добрый старина Аякс, вероятно, читал и недавнюю статью о семейной империи Арчеров в журнале «Состояния и судьбы».
«Не обладая острым деловым чутьем своего отца, игорного магната Ксавье, и замечательной социальной активностью своей великолепной сестры Оливии… вообще не обладая заметными положительными качествами, мисс Джоанна Арчер тщательно сторонится своего общественного долга в качестве одной из богатейших наследниц планеты, меняя его на фривольность и эгоизм».
Эгоизм я могла понять, но фривольность? Те люди, что ведут колонки о частной жизни других людей, словно пережили операцию на мозге.
Похоже, все-таки не сестра дала мой номер Аяксу. Скорее всего, Оливия с ним вообще не знакома. Очевидно, он встречается с теми, кто выглядит и ведет себя, как герои «Плейбоя», и надеется, что их наследством может перейти к нему, что у него есть шанс с паршивой овцой семейства Арчеров.
«Ошибаешься, Аякс, – подумала я, беря свой бокал. – Во всех отношениях».
– Послушайте, – сказал он, с таким видом, словно говорил о покупке ценных бумаг, – я приехал в Вегас, чтобы хорошо провести время. И подумал, что отыщу вас, потому что у нас общие интересы…
Вроде моих денег.
– … и вы согласитесь показать мне город. Вот и все. Почему бы нам немного не развлечься?
Я молча посмотрела на него, и тогда он с такой силой опустил костлявые локти на стол, что подпрыгнули тарелки, и отказался от всяких претензий на вежливость.
– Отлично. Почему бы тебе не показать, что ты обладаешь чувством юмора?
– Могла бы показать, – ответила я, медленно, кивая. – Но тогда мне пришлось бы смеяться с того момента, как ты вошел.
Видите? У меня чувство юмора не хуже чем у кого угодно.
– Сука.
Я опешила, услышав яд в его голосе, пораженная тем, как глубоко задели его мои слова. Но, по-видимому, короткий фитиль был зажжен задолго до того, как я появилась.
– Что случилось, Аякс? Дела не идут согласно плану? Попробую угадать. Ты в Вегасе в своего рода паломничестве, чтобы хоть на один уикэнд забыть, каким разочарованием для тебя обернулась жизнь, а злобная порочная Джоанна Арчер все испортила. Я права?
У меня есть такая способность – я считаю ее даром, – сразу нащупывать больное место человека. Я оттачивала эту способность на споем больной душе и прессе. Не очень красиво, я знаю, но в нашей семье Оливия – Мисс Конгениальность.
Пока я говорила, змеиные черты лица Аякса менялись, и теперь он выглядел как рассерженный питон.
– Спасибо за сеанс психоанализа, крошка, – проронил он, – но мне от этого уикэнда нужно было только немного легкого секса.
Вероятно, предполагалось, что в этом месте я выплесну ему в лицо содержимое бокала, но я этого не сделала. «Шато Лё Пан» мне нравится, и я лишь глотнула вина урожая восемьдесят второго года, которое заставила заказать Аякса.
– И что же? Разве твоя мать не подходит?
Голова Аякса дернулась, словно я его ударила, и неожиданно передо мной оказался совсем другой человек. Он стал таким, каким я его себе представляла на снимке – мужчина, которому удобно в своем обличье, воин, оправдывающий имя, которое ему дали. Удивительно, но я мигнула первой.
– Ты любишь спорить, – сказал он, и это не было вопросом. – Любишь сражаться.
Он прав, люблю. И вдруг я потеряла уверенность в том, что знаю, кто передо мной.
– Еще раз оскорбишь мою мать, – хрипло прошептал он, – и будешь биться за свою жизнь.
И словно молния разрезала позолоченное помещение, пролетела под скошенным потолком и щелкнула между нами, будто клыками. Воздух превратился в живой проводник, настенные светильники, даже свечи на столе замигали, и невидимая сила сосредоточилась на нас, высасывая энергию из зала и направляя ее к нам; я почти потеряла способность дышать. В самом центре этой бури я видела, как тонкая кожа, покрывающая кости Аякса, растаяла, и от его лица остались только кости, зубы и глубокие впадины глаз. Гладкий череп улыбался мне через стол, глаза горели, а из разинутого рта вырвался вопль баньши.
Я уже было вскочила, на спохватилась, взяла себя в руки, замигала – и вернулся костлявый стареющий банкир, благожелательно смотревший на меня. Никто вокруг не двинулся. Никто не закричал. Из искусно скрытого проигрывателя доносилась негромкая классическая музыка, и ровный гул разговоров и стук посуды отправили в небытие вопль, все еще звучавший у меня в сознании. Стол не был расколот или обожжен, и свеча мягко мерцала между нами.
Аякс усмехнулся, голос его рокотал в тощей груди, как гром.
Я смотрела на него, но между нами словно повис невидимый занавес: я не чувствовала Аякса. Ни оскорбленного эго, ни больного места, на которое можно было бы надавить. Похоже, мой интуитивный дар меня совершенно покинул. Но одно я знала точно: этот облик невинного туриста – только видимость. Сидящий напротив меня человек жесток, возможно, безумен, и точно очень опасен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134