Да, если хорошенько подумать, именно из-за этого ответа меня и вышвырнули.
Так или иначе, я тихо радовалась, что долг присяжного в Бостоне ограничен «одним днем или одним процессом». Я исполнила этот самый долг, хотя меня не выбрали и отпустили с миром. Зато теперь я была свободна как птица.
Я поспешно покинула здание суда и оказалась на улице.
Город ощущался как некий уродливый, грязный, жаркий, душный и липкий организм.
Я была ужасно рада, что не прошла отбор. Не знаю, как пережила бы эту эмоциональную пытку, не сломавшись или не убив ответчика – здоровенного потного типа в тяжелых пластиковых черных очках, которого осудила с первого взгляда.
Ни один человек с внешностью этого подонка с отвисшей челюстью, развалившегося на скамье подсудимых, просто не может быть невиновным.
Верно?
Отсюда мой ответ.
Странно, почему на свете столько извращенцев? Почему они такие? Родились ли дефективными или жизнь скрутила их до такой степени? Или это сочетание предрасположенности и обстоятельств? Как только психологи не сходят с ума, имея дело с моральными разложенцами и спятившими преступниками?
И именно по этой причине я не захотела учиться на психолога. Постоянное общение с психами не может не отразиться на состоянии собственного разума.
Я знаю одно: если кто-то дотронется до моего ребенка с гнусными намерениями…
Я застыла как вкопанная на углу Франклин-стрит.
Моего ребенка? То есть ребенка, который станет моим?!
Мой сын. Моя дочь…
Черт побери! О чем это я?
Или тут замешан Джастин?
Потому что я никогда не думала, что хочу детей. Никогда.
Ни разу в жизни не фантазировала насчет имен, трехколесных велосипедов и поездок в Диснейленд. Не мечтала о том, что мой сын вырастет и станет первым по-настоящему честным президентом страны, а дочь – главой транснациональной корпорации, занимающейся производством экологически чистых продуктов и тем самым способствующей сохранению окружающей среды.
И вот теперь я была готова избить до полусмерти какого-то воображаемого извращенца, обстреливающего моего воображаемого ребенка гипотетически непристойными взглядами.
Кофе. Я решила выпить чашку кофе, чтобы успокоить разгулявшиеся нервы. Да и перекусить не мешало бы.
Я вспомнила, что в квартале отсюда есть бейгельная, и направилась туда, на ходу пытаясь разложить все по полочкам. Может, я реагирую, как все нормальные люди, старающиеся уберечь своих детей? Ведь любой человек рефлекторно старается защитить свою собственность, даже если, формально говоря, это вовсе не собственность, вроде человеческого существа и домашних животных.
Мой бойфренд. Моя квартира. Моя машина. Мой кот. Моя собака…
И даже когда у вас на самом деле ничего нет, разве не естественно предположить, что если бы имелась какая-то собственность, вы сделали бы все, чтобы она оставалась в вашем владении, и постарались наказать всякого, кто попытается украсть ее или причинить вред?
Ну конечно. Защитный инстинкт. Вполне нормальное явление.
Но разве это не часть материнского инстинкта?
Вот это да.
Впервые в жизни я почувствовала себя матерью. Пусть и гипотетической.
Я распахнула дверь в бейгельную.
Что мне сейчас было действительно нужно – большая порция сливочного сыра.
ДАНИЭЛЛА
ВЫЙТИ ИЗ КОЛЕИ
Иногда один телефонный звонок может изменить твою жизнь.
Один звонок того, кого любишь и чье личное решение может иметь последствия, о которых он даже не мечтал.
Как-то вечером, я читала очередной выпуск «Ин стайл», позвонил Дэвид.
– Слушай, – удивилась я, – уже почти десять. А я думала, что доктора ложатся рано. Вроде как «рано вставать, рано ложиться»…
– Даниэлла, – перебил брат, – у меня кое-какие новости.
Голос его звучал как-то странно. Таким серьезным и энергичным я давно его не слышала.
– Вы с Робертой решили провести медовый месяц на Гавайях, – предположила я, уже понимая, что Дэвид звонит не за этим.
– Э нет, – засмеялся он. – Никакого медового месяца не будет. И свадьбы тоже.
До меня дошло не сразу. А когда дошло…
– Ах, эта скотина! – завопила я.
Дэвид тяжело вздохнул:
– Даниэлла, это я разорвал помолвку. И не кричи так! И без того одна женщина уже готова меня живьем съесть.
Неожиданно меня затошнило. Нет, честно, затошнило.
Я кое-как выбралась на кухню и налила стакан холодной воды.
– Дэвид, как ты мог? – охнула я, не вытирая бегущих по подбородку капель. – Все было решено. Обо всем договорились! Кольцо, синагога, платье! Господи, а прием! Креветки, завернутые в бекон, черная икра! Почему ты так поступил?
– Прости, что так расстроил тебя, Даниэлла! Я-то думал, что Роберта тебе не нравится!
– Я никогда этого не говорила! – крикнула я.
– Это и не обязательно! Я видел, как ты старалась быть приветливой, но точно могу сказать, что испытывала в последнее утро на Вайнярде.
Я даже не потрудилась возразить.
– Даниэлла, – продолжал Дэвид, – надеюсь, ты поймешь. Я просто не могу жениться на ней. Не могу жениться на женщине, которую не люблю. И не уважаю.
Я любила брата. И конечно, желала ему счастья.
Само собой.
Я прижала стакан к разгоряченной щеке.
Но Дэвид нарушил все планы. Пошел против системы!
Он разрушал семью!
– Дэвид, – прохрипела я, вспомнив наш разговор на моем дне рождения. Его гнев. Разочарование. – А зачем ты вообще сделал Роберте предложение?
– Сам не знаю, – признался он. – Нет, вру, знаю. Просто не сразу сообразил, что вся эта история была огромной ошибкой. Что я могу сказать? Лучше сейчас, чем неудачный брак и развод, верно?
– Верно.
Но может, если они помирятся и поженятся, все сложится иначе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103