Может, зря я пригласила ее сюда. За столом она одна была в черном. Как пчела среди пастельных бабочек.
– Это чай, Джинси, – шепотом ответила я. – Сейчас не время для коктейлей.
– Знаю, но у меня кое-какие проблемы, – прошипела она. – Во-первых: терпеть не могу чай.
– Могла бы заказать кофе, – резонно предложила я.
– Во-вторых: терпеть не могу ресторанный кофе. Так, подкрашенная водичка с запахом.
– Газировку? Чай со льдом? Все любят чай со льдом.
– В-третьих: никакого чая со льдом. В-четвертых: мне все до смерти надоело. Я не знаю миссис Счастливую Мамашу. Зачем я здесь, Клер? Думаешь, меня интересуют хлопчатобумажные одеяльца? Да и что это вообще такое, черт побери? Самое малое, что они могли бы сделать, – обеспечить алкоголем одинокую женщину.
Почему, Боже, почему, я не попросила Даниэллу пойти со мной?
Я наскоро оглядела двенадцать улыбавшихся женщин. Мои коллеги: Тара, молодая мамочка, Рита, учительница третьеклашек, и Алана, преподаватель рисования: в свои пятьдесят восемь бабушка троих внуков. Остальные – подруги и родные Тары.
К счастью, никто не обращал особого внимания на мою недовольную «иногороднюю» приятельницу.
– Ну, – прошептала я в ответ, – думаю, можно попросить у официанта…
Джинси патетически закатила глаза.
– «Манхэттен»? Чтобы все глазели на меня, посчитав алкоголичкой? Нет уж, спасибо. Лучше постараюсь улыбаться во весь рот и жевать… кстати, а что это?
– Печенье к чаю, – объяснила я. Иногда мне казалось, что Джинси родилась и воспитывалась в пещере.
– Неужели! И ни одного бейгеле на столе! А сливочный сыр? Ты не видишь сливочного сыра?
– Это не завтрак, а чай.
– Еще птифуров? – спросила мать Тары, предлагая мне прикрытое салфеточкой блюдо с крошечными пирожными.
Я вежливо улыбнулась, положила одно на тарелку и передала блюдо Джинси. Та нахмурилась и буквально швырнула блюдо соседке справа.
– Я уже сказала, – прошипела Джинси мне в ухо, – это Америка, а не чертова старая Англия. И я имею право получить бейгеле и сливочный сыр, когда захочу. Не эти маленькие квадратные штучки.
Наверное, настала пора положить конец нашим общим мукам.
«Кроме того, – подумала я, – семестр только что закончился. Мне не придется встречаться с коллегами до самого сентября. Надеюсь, к тому времени они забудут о моей странной маленькой подруге.
– Послушай, – предложила я, делая вид, что вытираю губы салфеткой. На самом деле я прикрыла рот, опасаясь, как бы за столом не нашелся кто-то, умеющий читать по губам. – Как насчет того, чтобы улизнуть сейчас? Скажем, что одной из нас вдруг стало дурно, и отправимся… ну, не знаю… в какое-нибудь местечко для холостяков. Там и выпьем. Заметано?
Джинси с некоторым удивлением уставилась на меня.
– Значит, тебе тоже все осточертело? – ухмыльнулась она. – Господи, до чего ловко ты меня одурачила! Я-то воображала, что ты веселишься на всю катушку!
– Джинси, – призналась я, – меня так и подмывает вонзить вилку себе в глаз. Да еще и повернуть.
– В таком случае, зачем ты сюда притащилась, да еще и меня за собой приволокла?
В самом деле, зачем?!
Я встала и извинилась, сказав, что нам срочно понадобилось в дамскую комнату.
Выйдя из зала, мы дружно ринулись к выходу на улицу.
КЛЕР
ПОЗВОЛЬТЕ ПОЛУЧИТЬ ТО, ЧЕГО Я ХОЧУ
Джинси позвонила Даниэлле на сотовый по пути в «Джоуз».
– Она придет, – со смехом объявила Джинси, захлопывая крышечку мобильного. – Говорит, что умирает от желания надеть новые босоножки. Сплошной ветер в голове.
– Ну, не совсем, – возразила я.
– А, не важно. Просто не хочу снова везти ее в больницу. Пришлось трижды принимать душ, прежде чем руки перестали пахнуть мокрой марлей. А я ведь вообще не касалась никакой марли.
Едва мы устроились в баре наверху, вбежала раскрасневшаяся от жары Даниэлла.
– О’кей. Я-то знаю, почему это небольшое общество так меня достало, – сообщила Джинси. – А вот почему ты полезла в бутылку? Клер?
Хороший вопрос.
Вряд ли это была зависть. Я помолвлена. Ношу на пальце массивное кольцо – престижная вещь в мире, где размер камня имеет такое значение. Скоро я, как в свое время мамочка, поселюсь в удобном загородном особняке, с беседкой и бассейном.
Тогда что же?
Страх.
Боязнь материнства? Беременности? Родов?
Или все-таки я испугалась самого первого шага?
Замужества.
А если это не страх, то… колебания?
Может, я просто не готова к замужеству?
Может, не готова к браку с Уином?
Но я приняла его предложение. Неохотно, но приняла.
Как же объяснить свои ощущения Джинси и Даниэлле, если сама не способна в них разобраться?
И тут слова вдруг сами посыпались с языка.
– Не знаю, – выпалила я, разрывая салфетку в клочья. – Просто не знаю. Сегодня я одинока и хочу танцевать до рассвета в бостонском клубе. Не то чтобы я была завсегдатаем ночных клубов, честно говоря, в жизни не была ни в каком клубе… ну, вы понимаете, о чем я. А завтра – я уже на девятом месяце и делаю ванночки для отекших ног. Это просто…
– А я думала, ты хочешь детей, – перебила Джинси, окинув меня проницательным взором.
– Хочу! Только не…
– Сейчас, – закончила Даниэлла, тоже пронзив меня взглядом.
Они словно пригвоздили меня к месту.
– Не знаю, – пробормотала я, не в силах ни солгать, ни уклониться. – Не знаю, что ответить: «не сейчас» или не «от Уина». Может, это одно и то же.
Джинси и Даниэлла продолжали выжидающе таращиться на меня.
Я глубоко вздохнула и приготовилась признать то, о чем никогда и никому словом не обмолвилась.
– Понимаете, – выдохнула я, опуская глаза, – Уин мой первый настоящий бойфренд. То есть я больше вообще ни с кем не спала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103