И подумай, где спрячешь меня. – Шеф хихикнул. – Между прочим, вы с Валенсией неплохо смотритесь.
Когда Паккер появится… Если появится… Кира в десятый раз прокрутила в мыслях план действий. Паккер сидит за столом с чашкой кофе в руках. Входит Валенсия, представляется другом Киры Дэвис, выводит Паккера через заднюю дверь, сажает в машину, которую припарковал поблизости, и они уезжают. Легко и просто – для профессионала. Но Паккер – не профессионал. Он может замешкаться, может сделать или сказать что-нибудь такое, что выдаст их; его могут окликнуть на улице, и тому подобное. Или, вполне возможно, Сепо следит за ним гораздо тщательнее, чем представляется Валенсии, и агенты не станут ждать около кафе, а войдут внутрь. Вдруг копам тоже известно о задней двери, и они позаботились устроить там засаду? Все может быть – все, что угодно.
– Не дергайся, – посоветовал Гатри. – Не береди душу. Сейчас все равно, что в космосе, когда сделал то, что от тебя требовалось, а остальное – забота машин. Ведь там ты спокойно сидишь и ждешь, верно?
– Там все иначе! – воскликнула девушка. – Речь идет не об одном-единственном звездолете и даже не обо мне! На карту поставлено будущее.
– Ну-ну, девочка, не стоит изображать из себя Иоанна Богослова*. [Имеется в виду одна из книг Нового Завета – «Апокалипсис, или Откровение Иоанна Богослова».]
– Но если «Файербол» будет заодно с авантистами, – проговорила Кира, пристально глядя на Гатри, словно хотела рассмотреть выражение его лица, – они останутся у власти, по крайней мере, в Союзе. В моей стране, шеф. Мне не все равно. На моих глазах началось и закончилось множество кризисов, от войн до выборов главного собаколова. Сколько было шума, одни утверждали, что грядет светлое завтра, а другие – что мы падаем в бездонную пучину. Ничего подобного, естественно, не происходило. Человечество как существовало, так и продолжает существовать.
– Чтобы приручить «Файербол», потребуется время, – отозвался он. – Сайре чересчур оптимистичен. Прежде должно смениться несколько поколении, ибо законченные индивидуалисты, вроде наших с тобой коллег, в одночасье от прежних жизненных принципов не отказываются. Авантисты же, я уверен, столько не продержатся. Государство уже потихоньку гибнет, задавленное всякого рода догмами. Мой двойник способен лишь продлить агонию власти, в результате которой теократия превратится в откровенную диктатуру Последняя тоже не идеальная форма правления, особенно в эпоху гиперкомпьютеров, космических кораблей, сверхсветовых коммуникаций и молекулярных фабрик.
– Но сколько людей еще погибнет? – прошептала Кира.
– Согласен, очень и очень много. Поверь, я вовсе не отказался бы увидеть, как судят членов Священного Синода с их присными. Причем не гражданским судом, а военно-полевым.
Кира закусила губу, подалась вперед и стиснула подлокотники кресла.
– А вы, шеф? Что будет с вами?
– Подумаешь! – Девушка будто увидела воочию, как он пожимает плечами, а его губы кривятся в усмешке. – Я не сдамся без боя, но моя жизнь, по большому счету, прожита, а вот молодых, как ты, действительно жаль.
– Неправда! – возразила девушка. – «Файербол» без вас – ничто!
– Он переживет меня. Новая кровь никогда никому не вредила.
– Нет! – Кира вскочила и смерила модуль испепеляющим взглядом. – Без вас компанией станет управлять ваш двойник. А он верит в авантизм, правильно? Когда система начнет распадаться, как он поступит, что, по-вашему, будет делать?
– Не знаю, – признался Гатри. – Ты права, новый «Файербол» может стать… злом, что ли. Или же просто-напросто окажется ни на что не годен. Что, вероятно, еще хуже.
Его слова потрясли девушку. Северная Америка – страна, где прошло ее детство, не более того. Да, когда-то здесь верили в идеалы – свобода, упования на будущее, упорный труд ради высокой цели; верили в разум, который все подвергал сомнению. Теперь верность этим идеалам хранил только «Файербол», и то лишь потому, что во главе компании стоял Энсон Гатри. «Файербол» стал для нее истинной родиной, отечеством, государством, в котором можно не беспокоиться за судьбы детей…
– Мы будем сражаться! – произнесла девушка.
– Выбора у нас все равно нет, – сухо откликнулся Гатри. – Не горячись, подруга. Я вижу мини-бар. Выпей, отдохни, послушай музыку, посмотри мультивизор. Или давай дядюшка расскажет тебе сказку.
Кира отметила про себя, что удивительно быстро успокоилась. Хрипловатый голос Гатри, неожиданная шутка… Да, он умеет обращаться с людьми. Чувствуются опыт – и Божий дар. Должно быть, в свое время женщины были от шефа без ума. Высокий, крепкий, решительный… Жаль, что она поздно родилась, иначе наверняка затащила бы его в постель. Девушка расхохоталась.
– Правильно, – одобрил Гатри. – Так что тебе рассказать?
– Сказку, дядюшка, – весело ответила Кира.
– Какую?
– Про Уинстона П. Сандерса и пьяную русалку, – проговорила девушка, сделав большие глаза и склонив голову набок.
– Ay de mi! Ну уж нет! Хочешь, я расскажу, как с нами пытались заключить контракт – мы были молоды и страдали от безденежья – на постройку орбитального публичного дома?
– Вы обещали! – жалобно воскликнула Кира, выпячивая подбородок.
– Мы не договаривались…
– Вот именно. Вы спросили меня: «Что тебе рассказать?». А я-то думала, что вы человек слова, сеньор Гатри.
– Ну…
Когда появились Валенсия с Паккером, у Киры, несмотря на то, что она испытала легкий ужас, от смеха болели ребра.
Но всякое веселье начисто исчезло, когда девушка увидела Паккера. Валенсия по дороге, должно быть, вкратце описал ему, что и как.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186