Сильнее же всего Энрике пленило прощальное слово Ксуана. Мыслитель наконец отдался течению мыслей, пророк не пророчествовал, но грезил. Ксуан соглашался, что среди живущих в несовершенном, ограниченном настоящем никто не может заглянуть в будущее, которое приблизится к совершенству и устранит всякие ограничения. Однако нашелся человек, который посмел бросить взгляд вперед; между прочим, такие люди попадались и в девятнадцатом – двадцатом веках. Они смутно – а Ксуан отчетливо – прозревали Великое Превращение, которое наступит то ли через тысячу, то ли через миллион лет и, может статься, в свою очередь будет лишь началом, и космос благодаря ему разовьется из слепой материи в чистое сознание…
– Я изучал вашу математику. – Неожиданный ответ модуля вырвал Сайре из фантазий. Странно, до сих пор Гатри ни в чем подобном, как бы ни велся допрос, не признавался. – Ну да, в качестве доктрины она с каждым днем приобретала все больше приверженцев. Движение авантистов становилось политической силой; правда, в основном за счет тех, кто верил наполовину, за счет невежд, толпы которых следовали за вами, полагая, что в учении что-то есть, раз все превозносят его научность и объективность. Я решил, что лучше разобраться самому, обратился за помощью к одному логику, и мы вместе стали изучать психотензорные матрицы, оператор «лао-ху», вычисления и прочую дребедень; я усвоил вполне достаточно, чтобы понять, что у меня есть занятия поважнее.
– Из чего следует, что вы ничего не поняли, – возразил Сайре. – Вы не спрашивали себя, почему идеи Ксуана пользуются такой популярностью?
– Разумеется, спрашивал, и находил тому обычные причины. После Возрождения, Джихада и прочих треволнений мир стал напоминать большую свалку. Союз пострадал меньше других, но его гражданам было о чем сожалеть, а потому им показалось, что они упали глубже и ударились сильнее. Ксуан сделал несколько предсказаний, которые более-менее совпали с действительностью, изрек два-три предположения, прозвучавших не полной ерундой. Североамериканцы всегда молились на разных спасителей, поэтому-то многие скушали ксуанизм – точнее, броские лозунги, – и ваша шайка пришла к власти, не будем уточнять, каким образом. То были последние полусвободные выборы в этой стране.
– Чушь! Народ увидел, что за нами будущее!
– Ну да, кое-что разумное вы и впрямь предлагали. Но куда больше было завлекалочек – исправление, перевоспитание, поголовный генетический контроль, и так далее. В общем, ничего такого, до чего я не мог бы, обладая здравым смыслом и житейским опытом, додуматься самостоятельно.
– Неверно. С тем же успехом вы могли бы заявить, что Эйнштейн не открыл ничего такого, до чего бы вы не дошли своим умом.
– Не надо передергивать. Теория общей относительности была совершенно новой, объясняла очень и очень многое. А ксуанизм в своей основе, если отбросить диковинный язык и затейливые уравнения, – обыкновенная болтовня о коллективизме, насчет которого пару-тройку тысячелетий назад чесали языки все, кому не лень. Вполне возможно, его возраст гораздо почтеннее, я не спорю.
– Вы ошибаетесь. Впервые у человечества появилось учение, которое объясняет исторические факты.
– Скажем так, некоторые из фактов, подобно астрологии или гипотезе о плоской Земле. Кстати, пользы от ксуанизма ровно столько же, сколько от этих двух теорий. Все они ведут к катастрофе. Ответь, каково живется населению Союза при авантистском правительстве? Куда вас завели все ваши реорганизации, переориентации и перекройки, если не в самую трясину? Кто-то однажды охарактеризовал фанатика как человека, который, потеряв из виду цель, удваивает усилия. Вдобавок, наука никогда не была вашей истинной целью. Вы стремились создать религию. Вдумайся, ваш управляющий орган называет себя не советом, не комитетом, а синодом. А что касается бредовой идейки насчет всемирного сознания, которое со временем распространится на всю вселенную…
– Bastante!* [Bastante! ( исп. ) – Хватит!] – воскликнул Сайре. – Я пришел не за тем, чтобы выслушивать оскорбления!
– Да, ты у нас интеллектуал, – хмыкнул Гатри. – Веришь в свободный обмен мнениями.
– Между теми, кто на это способен, кто в здравом рассудке.
– Хорошо, можешь считать меня антиинтеллектуалом. Я всегда им был. Слушай. Я родился в 1970-м, когда университетские городки кишмя кишели молодыми интеллектуалами, которые восхищались Мао и Кастро, как предыдущее поколение – Сталиным. Затем они получили тепленькие местечки и мигом успокоились, а я был страшно рад, когда наконец отучился. Потомки бунтарей устроили Возрождение и восторгались тем, что творилось вокруг, потому что возрожденцы заботились об окружающей среде и очищали общество от всякой мерзости. Но вы – другие, сомневаться не приходится.
– Вы что, навсегда застряли в прошлом? – справился Сайре, трижды глубоко вдохнув и дождавшись, пока перестанут дрожать руки. – Я хочу дать вам последнюю возможность. Не отрезайте себе путь к спасению.
– От чего, интересно знать?
– Мы хотим сохранить вас. На данный момент вам придется довольствоваться старым корпусом, но скоро его заменят. Пожалуй, тогда и продолжим наш разговор. Спорить вовсе не обязательно, можно просто побеседовать. Вы столько повидали, стали частью истории… Мне и моим коллегам – ученым – было чрезвычайно интересно послушать… – Сайре помолчал. – Я надеялся, что интерес окажется взаимным.
– В молодости, – произнес Гатри, – мне не раз доводилось спорить с фанатиками по вопросам веры. Постепенно я пришел к выводу, что в глубине души фанатики все одинаковы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186