— Мы уж начали беспокоиться — день за днем посылаем шлюпку, а вас все нет, — признался Роннах. — Слишком уж много неизвестных величин в этом деле, на мой взгляд.
— Каково положение дел сейчас, мой адмирал? — напрягся Джоссерек.
— Боюсь, что оно в зачаточном состоянии. Эфир трещит от переговоров с Ичингом. Вы сами понимаете, там будут рады, если Рагидийскую Империю потеснят на несколько пядей — при условии, что это не будет стоить им войны. Поэтому все сугубо неофициально, и Старейшины потребуют ещё уйму информации и разъяснений, прежде чем позволят нам действовать. Мы высадили на берег несколько агентов, в городе тайно установлен передатчик, вот почти и все.
— Большего я и не ожидал, — кивнул Джоссерек. (Правда, позволял себе надеяться — ради Доний. Но…) — Придется мне, как видно, служить у самого себя офицером по связи, работая одновременно у вас в штабе и сражаясь с начальством у нас на родине — и одни боги знают, что еще.
Феро молча слушал, непонимающе глядя рысьими глазами.
Шумел проливной дождь, смывая с арваннетских улиц в каналы всю летнюю грязь и осеннюю листву. Логовища за окнами дома Касиру казались покинутыми — дома, трактиры и притоны притаились под дождем, и Адова Обитель едва маячила над крышами. Но в уютной комнате, обитой сливовым бархатом, ярко светили лампы, сверкали хрусталь и серебро и благоухали курильницы.
Помощник атамана Братства Костоломов откинулся назад, затянулся дурманным зельем, выпустил дымок, заволокший его сухое лицо, и промолвил:
— Да, ты пережил целый эпос. Но я, боюсь, не гожусь в эпические герои. Они все норовят погибнуть смолоду и как можно кровавее.
Джоссерек пошевелился на стуле.
— Хочешь жить, как теперь — затравленным и измотанным, пока ищейки Империи не выведут вас всех под корень? На Новокипской дороге я видел пугала — говорят, будто их сделали из кож казненных преступников. По мне, это жутко страшная смерть, страшнее, чем от меча.
— Но потерпевшие поражение повстанцы погибнут ещё более садистски. До сих пор в Логовищах было ещё терпимо. Оккупационные войска слишком малочисленны и слишком заняты другими делами, чтобы предпринимать что-то, кроме случайных облав. Им не часто удается взять кого-нибудь стоящего. Хуже всего то, что мы лишились покровительства Гильдий.
— Одно только это вас задушит, — подался вперед Джоссерек. — Пойми, я даю тебе возможность заключить тот самый союз с Людьми Моря и северянами, на который ты надеялся. Я не прошу тебя дать ответ сегодня же. Видимо, ты не можешь. Моей стороне тоже нужна определенная уверенность в успехе перед началом действий. Я — один из нескольких, ведущих переговоры с различными силами города, которым нужно договориться и объединиться, иначе восстание действительно потеряет всякий смысл. Может быть, мы с тобой займемся этим вместе? И если ты увидишь, что нам хоть что-нибудь светит, то свяжешь нас ещё с кем-нибудь?
— На это понадобится время.
— Знаю, — довольно мрачно ответил Джоссерек. А Касиру просветлел:
— Ну что ж… на таких условиях мы сможем договориться. Ты — мой дорогой гость.
Эрсер эн-Хаван, Святейший советник по светским делам, сидел в облачении своего Серого ордена на мраморном троне, сделанном в столь давние времена, что в его сиденье и спинке образовались углубления, и вертел в пальцах сферу из дымчатого хрусталя, которую носил на шее. Границы льдов и линии побережий, вырезанные на ней, были не такие, как на нынешних картах. В строго обставленной комнате стоял полумрак. Джоссерека ввели сюда с завязанными глазами. Он знал только, что находится где-то в Венценосном соборе.
— Поймите меня, — шелестел мудрец, — я принимаю вас лишь потому, что слова, которые вы передали мне через посредников, заслуживают некоторого внимания. Возможно, я хочу только выудить у вас всю информацию, прежде чем арестовать вас и передать имперской следственной службе.
— Все возможно, — невозмутимо ответил Джоссерек. — Поймите и вы, что я всего лишь посланник, а те люди, от имени которых я говорю, не представляют здесь правительства Киллимарайха. Наша разведка сообщает нам, что на подвластной вам территории намечаются беспорядки. Предполагается и вторжение извне, и восстание в самом городе. Нам кажется, Ичинг не выразил бы недовольства, если бы мы предложили свою помощь ради уменьшения числа жертв. Однако решение остается за вами.
— Я, признаться, не понимаю, почему вы не сообщаете о своих открытиях самому Гласу Империи?
— Мы сочли, ваша мудрость, что Совет мудрецов сможет лучше оценить наши сведения и решить, что делать дальше. И разве Совет не входит в имперское правительство Арваннета?
— Считается, что входит. Вы намекаете на то, что в городе существует движение, цель которого — свергнуть власть Империи и вновь провозгласить независимость, и что это движение надеется на помощь северных варваров и… э-э… авантюристов из числа Людей Моря?
— Совершенно верно, ваша мудрость. Киллимарайху нет прямого дела до того, удастся восстание или нет, хотя он, позволю напомнить вашей мудрости, никогда не признавал захвата Арваннета Рагидом. Однако нам кажется, что предотвратить восстание уже невозможно, и вам лучше принять меры к тому, чтобы как-то управлять событиями.
— Например, переговорить с определенными кругами, чтобы составить… э-э…
— Предлагаю вам назвать это правительством национального спасения, ваша мудрость.
— Возможно.
— Или хотя бы коалицией. Ваша мудрость, если те лица, которых я представляю, смогут уменьшить кровопролитие, посредничая между разными фракциями, они будут счастливы попытаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71