Перемолотый стальными челюстями минерал отдавал тепло пару, и сообщал о своем строении оптическому и массовому спектрографам. Лаури изучил запись и с удовлетворением кивнул. Присутствие атмосферы не изменило дела — все то же обилие тяжелых металлов и высокая радиоактивность. Оставалось изучить картину молекулярной и кристаллической структур, чтобы увериться, что они экстрагируются так же легко, как на других планетах; впрочем, он и так в этом не сомневался.
«Что ж, — подумал он, чувствуя голод и боль в ногах, — нужно отдохнуть немного в кабине, поесть чего-нибудь и поспать, а потом исследовать еще несколько мест — просто чтобы убедиться, что они обещают такие же богатые перспективы, а потом…»
Небо взорвалось.

Он лежал на животе, закрыв лицо ладонями. Он еще не успел понять, что случилось. Скитальцам было известно об атомном оружии. Когда через минуту ударная волна прошла и стихли все звуки, кроме шума поднимающегося ветра, Лаури осмелился сесть и осмотреться.
Небо сделалось белым. Солнце не походило больше на оранжевый фонарь — оно напоминало расплавленную латунь. Он даже не мог смотреть в его сторону. Радиация сгустилась вокруг него, жара поднялась, как только он выпрямился. «Новая», — подумал он с ужасом и пожалел, что не может хоть на мгновение увидеть Грайдал, пока еще не превратился в газ.
Но он остался жив, один на равнине во власти яростного света и миражей. Ветер запел еще сильнее. Он ощущал, как поток воздуха толкает его, и как давит гравитация, и как сух рот, и как напряжены мускулы. Свечение причиняло боль глазам, но его силу умеряли особые свойства стекла, защищающего лицо. Инфракрасное излучение заставило пот выступить на коже, но он не сварился.
Пришла уверенность. Случилось нечто величественно-страшное. Оно, впрочем, еще не убило его. Просто чтобы проверить, без особой надежды, он включил радио. Шум ворвался в его уши.
Сердце его дрогнуло. Он не мог сказать, испуган он или нет. В конце концов, он еще так молод. Проснувшаяся воля помогла ему подавить разноголосицу чувств. И хотя они не замолчали вовсе, он принялся методически собирать оборудование, стараясь осмыслить случившееся.
Это не взрыв новой. Главные звезды последовательности новыми не становятся. Они также не изменяются за секунды… но каждая звезда здесь необычна. Возможно, если бы он проверил спектр этой звезды, он бы увидел в нем указания на то, что она собирается переместиться в другую фазу зубчатого внешнего цикла. Или, возможно, не понял бы, что означают эти указания. Кто изучает астрофизику при подобных обстоятельствах?
То, что случилось, могло быть сродни феномену Вульфа-Рейера. Звезды вокруг него не располагались ординарными линиями. Они с самого начала составляли странную композицию. А потом в них начинало падать вещество, изменяя эту композицию, увеличивая их массы. Это могло вызвать нестабильность. Каждый спектр, полученный им в сердце скопления, указывал на огромные перемещения поверхностных слоев. То же относилось к точкам, вспышкам, выпуклостям, свечениям. Звездная кора и ее атомные очаги могли быть затронуты. Возможно, каждое солнце здесь было удивительно изменчивым.
Даже в менее плотной зоне звезды, должно быть, имели странные траектории движения. Солнце Киркасана, очевидно, не меняло своих свойств в течение пяти тысяч лет — или нескольких миллионов, что более вероятно, — с тех пор, как планета обладала хорошо развитой жизнью. Но кто мог бы поклясться, что это так и останется? Может статься, людей придется эвакуировать. Нельзя позволять маленьким детям летать…
Лаури проверил радиометр. Игла поспешно ползла по диску. Вон там солнце, испускающее икс-лучи. Планета не имеет озонового слоя, который мог бы рассеять их. Он должен укрыться на корабле, за его защитными экранами, до нашествия ионов. Несмотря на высокую плотность, планета не имела магнитного поля, о котором стоило бы говорить. Возможно, кора состояла из осмия и урана. Такая сверхъестественная смесь вполне могла быть скорее твердой, чем расплавленной. Что бы там ни было, ему лучше отсюда убраться.
Ветер выл, вздымая вокруг него металлическую пыль. Пылинки собирались в крутящиеся смерчи, щелкали о его шлем. Поспешно погрузив приборы, он вошел в кабину и запер воздушный замок. Ракета задрожала под ударом взрыва, а солнце сделалось кровавым и затянулось дымкой.
Он включил мотор и поднялся. Никакого чувства сопротивления воздуху. Он был счастлив, что его относило на ночную сторону. Некоторое время он набирал высоту, потом оказался выше бури, набрал орбитальную скорость и…
Он так никогда и не узнал, что же произошло. Предполагалось, что сани способны выдержать самые жестокие удары, которые мог нанести этот мир. Но кто мог предсказать свойства этого мира? Разреженная атмосфера, внезапное увеличение радиации, спровоцировавшее эффект триггера, или пыль вызвали смерч неправдоподобной мощи. Лаури не был силен в метеорологии.
Он уже торжествовал победу над смертью, когда на него обрушились тьма и пронзительный визг, который едва не расколол череп. Вихрь подхватил его, как лист, сорванный с дерева.
Все свершилось слишком быстро, чтобы он успел это осознать. Бешенство стихий разрушило сани, вскрыло кузов, разбросало груз, но не коснулось кабины. Прочный скафандр предохранил человека от серьезной травмы. Он на мгновение потерял сознание, но оно вернулось к нему — вместе с ужасной болью в голове и кровью, наполнившей рот.
Ветер неистовствовал. Пыль свистела и клубилась. Она застлала кровавый диск, хотя время от времени луч чистого огня пробивался сквозь пелену и лизал металлические бока утесов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23