МИММО КАРУЗО Кало, как всегда, заглянул к Бруно ровно в девять тридцать, когда мальчик ложился спать. Белокурый великан уселся в кресле стиля ампир, с подлокотниками в форме шеи лебедя, дожидаясь, пока мальчик не залезет под одеяло.Именно в такие минуты Бруно делился с ним своими секретами и рассказывал о пустяковых, казалось бы, событиях своего детского мира. Кало слушал, соглашался или пытался ответить на его многочисленные «почему».– Сегодня отец Роландо, – рассказывал Бруно, – продиктовал нам фразу «усталый мальчик», а мне послышалось «усатый мальчик». Разве не смешно?– Конечно, смешно. – Он слушал мальчика, близко к сердцу принимая его дела, и все же мысли его были в эту минуту далеко от мирной детской спальни.– Кало, – прошептал Бруно, словно желая поделиться непристойным секретом, – я сегодня такое видел! – Он неловко замялся: – Может, не стоит об этом рассказывать?– Зависит от обстоятельств, – Кало был заинтригован и встревожен.– От каких обстоятельств? – Желание поделиться секретом жгло его, он искал предлога, чтобы все рассказать.– Если ты дал слово хранить тайну, значит, должен молчать, – объяснил Кало.– Я никому ничего не обещал, – заверил его мальчик, – но это очень щекотливое дело.– Ну, тогда все зависит от тебя, – флегматично пожал плечами Кало. – От тебя и от того, с кем ты захочешь поделиться своей тайной.– Кало, – решился наконец Бруно, – могу я тебя просить сохранить все в тайне?– Разумеется, – живо отозвался Кало. – Разве ты не знаешь, что на меня можно положиться?– Да, знаю, – охотно согласился Бруно.– Итак? – спросил Кало зловещим шепотом, превращая простую паузу в захватывающий дух момент ожидания, хотя был почти уверен (по крайней мере надеялся), что речь идет об обычных детских секретах.– Один мой друг принес в школу фотографию голой женщины, – одним духом выпалил Бруно.– Понятно, – Кало вздохнул с облегчением, ему неудержимо хотелось засмеяться.– Что ж ты мне ничего не говоришь? – Мальчика поразило, с каким безразличием его старший друг воспринял сенсационную новость.– А что же я должен сказать? – на минуту он даже позабыл об осаждавших его мрачных мыслях.Такой поворот разговора придал Бруно уверенности.– Совершенно голая женщина, – повторил он, – вот с такой грудью. Он нашел ее в ящике стола в кабинете своего отца и показал всему классу. Я весь покраснел, но мне было приятно. Почему так приятно смотреть на голую женщину?Кало провел рукой по лицу, чтобы выиграть время. К такому вопросу он был не готов.– Я думаю, это нормальная реакция, – он нашел не слишком вразумительное объяснение, но все же это было лучше, чем ничего.– А дедушка рассердится, если узнает? – озабоченно спросил Бруно.– А вот расскажи ему, тогда увидишь, – ему показалось, что это наилучший способ положить конец обсуждению.– Но мы же ему ничего не скажем? – встревожился мальчик.– Конечно, нет, – успокоил его великан. – Это же наш с тобой секрет.– Кало, когда я вырасту, я хочу стать ученым, – признался Бруно.– Вот и отлично, – терпеливо кивнул Кало.– Я хочу изобрести такую краску, что только мазнешь – и все станут невидимыми. Думаешь, получится?– На такой вопрос сразу и не ответишь, надо подумать, – растерялся Кало. – Давай-ка поговорим об этом в другой раз.– Наверное, ты прав.Он натянул одеяло до подбородка и улыбнулся своему большому другу слипающимися от сна серыми глазами. Это был знак, которого Кало давно дожидался, ему не терпелось уйти, он хотел, чтобы мальчик поскорее заснул.Бруно обнял его и зашептал ему на ухо:– Я сегодня так счастлив. Я рад, что крестная приехала. Она привезла мне кораблик, он называется «Трилистник». Когда я вырасту, я построю себе настоящий корабль, и мы с тобой поплывем по всем морям, как герои Салгари.– Отличная мысль, – отозвался Кало, вновь укутывая его одеялом.– А знаешь, – продолжал Бруно, – когда дедушка думает, что я уже сплю, он приходит сюда на цыпочках и гладит меня по голове. Мне нравится. Поэтому я притворяюсь, что сплю. А крестная зовет меня сесть с ней рядом в кресло, а потом обнимает и баюкает, как маленького. Но мне это тоже нравится. Но больше всего мне нравится быть грозой морей. Нет, я сегодня правда счастлив, – голос у него был совершенно сонный.– Я тоже счастлив, мальчик мой. Доброй ночи, – шепнул Кало, целуя его в лоб.– И тебе доброй ночи, Кало.Он тихонько закрыл за собой дверь спальни Бруно и спустился по лестнице, направляясь в кабинет барона. * * * Барон сидел в удобном кресле, углубившись в сочинения своего неразлучного друга Монтеня. Дьявольское изобретение, именуемое телевизором, помещалось на одной из полок. Джузеппе Сайева так и не привык к этому огромному ящику и считал, что у него нет будущего.– Годится для американцев, – говорил он, качая головой.Первый телефильм, показанный РАИ Итальянская государственная телерадиокомпания.

на малом экране, не произвел на него особого впечатления, и все же в механизме, позволяющем транслировать на расстояние движущееся изображение, было что-то завораживающее.– Какие новости? – спросил он у Кало, не поднимая глаз от чтения. Теперь ему приходилось читать в очках, постоянно сползающих на кончик крупного носа.Кало налил себе коньяку в большую пузатую рюмку.– Ничего особенного, – уклончиво ответил он, устраиваясь в уголке у окна, в кресле, которое уже по традиции считал «своим». Джузеппе Сайева удовлетворился этим ответом, продолжая сравнивать идеи, высказанные в «Опытах» великого затворника из Перигора, со своими собственными мыслями о жизни и смерти.Принцесса сидела у камина, углубившись в работу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153