Дворец представлял собой простое трехэтажное строение из дерева и кирпича, окруженное невысокой изгородью, скорее декоративной, чем оборонительной. Двое военных открыли ворота кованого железа и застыли по стойке «смирно», взяв на караул.– Останови здесь, – приказал Бруно шоферу.Он вышел из машины и направился по аллее к парадному входу в резиденцию, казалось, погруженную в глубокий сон. Еще двое часовых отдали ему честь. Массивные двери парадного открылись, и африканец в безупречном европейском костюме с улыбкой двинулся ему навстречу.– Князь ждет тебя, – сказал он, отвечая на объятия Бруно дружеским похлопыванием по плечу.– Я вижу, ты в отличной форме, Чоо Аваба, – заметил Бруно.– Ты тоже неплохо выглядишь, – ответил африканец. Это был один из умнейших и самых преданных советников президента.– Как он? – спросил Бруно, имея в виду князя Асквинду.Чоо Аваба поморщился, глубокие борозды пролегли по лицу, лишь подчеркивая его худобу:– Мы очень тревожимся о нем.– Боюсь, и у меня для него такие новости, что здоровья не прибавят, – признался Бруно.Они пересекли вестибюль, прошли по коридору и вошли в побеленную известью комнату, скромную, как монашья келья.– Он сейчас будет, – сказал Чоо Аваба. – Я должен идти.– А как Санни? – ласково спросил Бруно.– Прыгает, как антилопа, – оживился африканец. – И храбр, как лев.– Ты видел Маари? – допытывался Бруно, пряча волнение за улыбкой.– Сладка, как мед, прекрасна, как луна, – ответил африканец и скрылся за дверью.Бруно Брайан сделал несколько шагов по полу из обожженной глины, взглянул на копья и щиты, развешанные по стенам, затем уселся на мягкий кремовый диван, единственный предмет роскоши в этих отнюдь не княжеских покоях.Окна были задернуты белыми занавесками, в центре потолка висел большой неподвижный вентилятор. Цветы магнолии в вазах, расставленных по четырем углам комнаты, источали одуряющий аромат.Перед диваном, на низком столике из плетеного тростника, были расставлены чайник, бутылка виски, ведерко со льдом и несколько стаканов. Бруно улыбнулся, и князь Асквинда, переступивший порог в эту минуту, успел заметить довольное выражение на его лице.– Видишь, мы тебя не забываем! – сказал он, протягивая обе руки гостю. У него было усталое и грустное лицо, сиплый, надтреснутый голос. Несколько лет назад ему сделали в Париже операцию раковой опухоли гортани, и он дышал через отверстие в трахее, скрытое трикотажем свитера с высоким горлом, прикрывавшим покрытую шрамами и сожженную рентгеновскими лучами шею.– Рад тебя видеть, – сказал Барон, – хотя у меня для тебя нерадостные новости.Президент удрученно пожал плечами.– Все-таки лучше знать правду, – прошептал он.Ему было только шестьдесят, но выглядел он гораздо старше. Болезнь и заботы оставили на нем неизгладимый след. Глубокие и частые морщины бороздили его лоб. Живые, всегда внимательные глаза резко выделялись на изможденном болезнью лице и своей выразительностью, казалось, отчасти восполняли затрудненность речи.Бруно вспоминал выражение черных, живых глаз Асквинды еще до операции: тогда они светились непосредственностью и добротой. Он был великолепным собеседником, и голос его в ту пору отличался звучностью и чистотой. Теперь в его глазах постоянно жила тревога, белки были воспалены и налились кровью.– Выпей, сынок, – сказал президент, указывая на бутылку виски и приглашая занять место на диване рядом с собой.Зулусскому князю Асквинде с помощью Бруно удавалось сохранить независимость этого крошечного государства, к богатым золотым и алмазным копям которого тянулись жадные руки крупных международных корпораций.Президент внимательно выслушал рассказ Бруно.– Итак, – сказал он, – этот арабский отщепенец хочет хозяйничать в Бурхване. А что же «Ай-Би-Би»?Бруно на мгновение задумался, с состраданием взглянул на собеседника.– Думаю, при сложившихся обстоятельствах у них связаны руки, – ответил он. – Но в любом случае отношения между Акмалем и корпорацией медовым месяцем не назовешь. – Тем не менее, – с горечью продолжал Асквинда, – их объединяет одна цель: посеять смуту и захватить власть в стране. Сначала против нас вели торговую войну, введя эмбарго на нашу продукцию. Мы были полными хозяевами своего золота и алмазов, но никто их не покупал. Но ты решил эту проблему с помощью «Ай-Би-Би». А теперь? – Асквинда поднялся и подошел к окну. Плечи его поникли, словно придавленные непомерным грузом.– Тебе нужно отдохнуть, Асквинда, – мягко сказал Бруно.– Силы покидают меня, – с грустью признался князь, опускаясь на диван и откидываясь на подушки.– Они еще вернутся, – попытался утешить его Бруно.– Боюсь, у меня начался рецидив болезни, – обреченно вздохнул князь.– Давай я отвезу тебя в Париж, – предложил Барон, – или в Штаты.– Никто не должен знать о том, что со мной, – нахмурился Асквинда. – Это может непоправимо ухудшить положение.– Что говорят твои врачи? – спросил Бруно. Он приоткрыл окно. Стояла тихая, ясная ночь, воздух был по-зимнему свеж.– Врачи ничего не знают. – Он с усилием сделал глоток чаю.– Но это может означать, – с надеждой воскликнул Барон, – что никакого рецидива у тебя нет. Может, тебе просто показалось.– Моя боль реальна, – решительно отмел его предположения Асквинда. – По ночам я слышу ее приближение, она крадется, скребется у дверей, входит и вонзает в меня зубы. Глухая, тупая боль. Я не боюсь смерти, ты же знаешь. Я боюсь, что не успею поправить положение моей страны.– Уедем со мной, прошу тебя, – настойчиво повторил Бруно. – В Америке доктора творят чудеса.– Мы это обсудим, но не сейчас, – ответил президент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153