Сол, смотри мне в глаза! Улыбайся… Нет, не так… Ты что, зубную пасту рекламируешь? Не так, дура! – орал Марк. – Начнем сначала. Марио, поправь прическу. Макс, чуть добавь румян на правую щеку. Сол, что ты дергаешься? Что топчешься на месте? Господи, это еще что такое? Писать хочешь?Да, ей хотелось, к тому же у нее кружилась голова, пот лился градом, спина разламывалась от ненатуральных поз. А Санджи рядом не было, и никто не думал ее утешать.– Перерыв! – заорал Марк громовым голосом, словно приказывал остановиться солнцу, и без сил рухнул в шезлонг.Соланж вонзила зубы в бутерброд, поднесенный ей осветителем.– Боже, она жует! – завопил Марк.Он выглядел потрясенным, словно хирург, обнаруживший, что его пациент после тяжелейшей полостной операции поглощает спагетти.– Да, жую! – ответила с набитым ртом Соланж.Фотограф вскочил, как будто его катапультой выбросило, с проклятьем отшвырнул осветителя, осмелившегося угостить фотомодель, и обрушился на Соланж:– Сумасшедшая дура! Макс, поправь макияж. Она все развезла своим бутербродом!Девушке ужасно хотелось вылить на Марка весь поток известных ей ругательств, а знала она немало, но Санджи велел Соланж набраться терпения. Только так она станет звездой.Макс подгримировал Соланж, и Марк распорядился:– Начинаем, ребята! Свет, музыка! А ты, – обратился он к Соланж, – прислонись к колонне. Нет, не так. Прильни, прилипни! У тебя мужик был когда-нибудь? Ну вот, представь, что ты с ним в постели. Прилипни, прилипни к нему! Нет! Нет! Нет! – завелся Марк. – Зачем мне улыбка Джоконды? Изобрази шлюху… Как будто испытываешь свинское наслаждение в постели… И что это за рот? Зачем ты складываешь губы куриной гузкой? Представь себе, что сосешь… Да не леденец! В рот брать приходилось? Вот теперь молодец, замечательно!Соланж улыбнулась, сошла с помоста и походкой пантеры подошла к Марку.– Сукин ты сын! – прочувствованным тоном заявила она, словно поздравляя фотографа с Рождеством.Девушка спустилась на лифте вниз и ворвалась в кабинет Санджи.– Что случилось? – встревожился Санджорджо.– Все! Больше не могу! Я уезжаю…– Мы вместе уедем. Кончатся съемки, и отправимся в Лугано. Взгляни, – он показал на газеты и журналы, разложенные на столе. – О тебе пишут больше, чем о президенте Рейгане. Ты довольна?Он говорил с ней, как с избалованным ребенком, которого пытаются отвлечь, демонстрируя новую игрушку.– Нет, я не довольна! И возвращаюсь домой! В Мексику, в Америку, в Лондон, в Париж! Куда угодно! Там я смогу тратить заработанные деньги и наслаждаться завоеванной популярностью.Соланж была настроена решительно. Санджи побледнел. Тут на пороге появился запыхавшийся Марк.– Что случилось, лапочка? – недоуменно спросил фотограф.– Пошел вон! – вскипела Соланж.– Да что на нее напало? – недоумевал Кэсседи.Санджорджо решил вмешаться:– Все в порядке, Марк. Оставь нас ненадолго.И он вежливо проводил Кэсседи до дверей.Фотограф вышел, провожаемый взбешенным взглядом Соланж. Сильвано обнял девушку за плечи, подвел к дивану и участливо попросил:– Ну, расскажи, что случилось!– Я устала, – призналась Соланж, опустившись на диван.– Доверься мне. Может, вместе нам удастся разрешить твои проблемы.Он налил девушке выпить, но она отказалась. Соланж прикрыла глаза, и крупная слеза, соскользнув с шелковых ресниц, пробежала по ее щеке.– Я устала, – повторила она. – Да, я работала в казино, и тебе это известно. Не явись ты тогда за мной, я бы вернулась в Акапулько. Ты убедил меня попробовать.Соланж подняла глаза и посмотрела в лицо Сильвано.– Я не говорю, что там было лучше, – продолжала она. – Нет, но все было ясней, понятней. Мне платили за работу проститутки. Теперь я – звезда, а меня называют шлюхой. И твердят: сделай то, сделай это…Санджи улыбнулся с облегчением и сказал:– Прошлого больше не существует. Забудь.– Нет, – возразила Соланж. – Я хочу помнить. Я должна помнить. Без прошлого нельзя понять настоящего. Я смотрю в прошлое, словно в зеркало, которое не лжет…– Тебя Марк обидел, верно? – догадался Санджи.– Он оскорбил меня. Грязные намеки импотента… Я понимаю желание мужчин. Иногда мне это нравится, иногда трогает, чаще раздражает. Но такое бесполезное хамство оскорбляет. Он же просто проявляет деспотизм. И мнит себя при этом Господом Богом…Санджи обнял девушку и заговорил с ней ласково:– Если хочешь, откажемся от услуг Марка. Но лучшего мы не найдем. Марк любит провоцировать, но ему всегда удается поймать нужный момент. Он тебя обижает, чтобы увидеть твою реакцию. Но к тебе лично это отношения не имеет. Ему нужно уловить верное выражение. Поверь мне, воробышек, ты становишься орлом.Соланж поверила. Она позировала до изнеможения, соблюдала драконовскую диету, спала как можно больше, чтобы предстать свежей и отдохнувшей перед фотографом, гримером, парикмахером, портным, которые ее одевали, гримировали, причесывали, словно механическую куклу. И так изо дня в день. А все потому, что Соланж верила Сильвано и ей нравилось быть в центре внимания, но прежде всего потому, что ее текущий счет в одном из швейцарских банков рос с каждым щелчком фотоаппарата Марка Кэсседи.Она знала, что попала в трудный и опасный мир. Ей уже приходилось сталкиваться с топ-моделями, не удержавшимися на вершине. Теперь они довольствовались ролью статисток, но готовы были продать душу дьяволу, лишь бы пробиться наверх. Некоторые торговали телом, кое-кто попадал в гарем Джиджи Лопеса. Эти девушки ублажали высшее, но далеко не лучшее общество.Были такие, которых после неудавшегося самоубийства выпроваживали домой без гроша в кармане.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126