Это ведь ты позвонила и сказала, что хочешь меня видеть, – напомнил Мортимер.
Но Пенелопа не находила слов. Она приехала сюда с твердым намерением порвать с ним окончательно, а теперь ощущала смятение, мешавшее ей открыть рот.
Навстречу им вышла синьора Теодоли, держа за руку прелестного мальчика с большими смеющимися карими глазами.
– Привет, Пепе, – сказала она, обнимая Пенелопу. – Жаль, что ты приехала только сейчас. К нам на обед приезжали коллеги Мортимера и его брат Риккардо с семьей. А теперь и я уезжаю. И увожу с собой Мануэля. Ты ведь помнишь Мануэля?
Она говорила так, словно они расстались вчера, а не семь лет назад. В ее голосе звучало прежнее оживление, но она заметно постарела, и в ее глазах затаилась печаль.
– Конечно, я его помню. Он был совсем маленький, вот такой, – сказала Пенелопа. Мануэль был сыном испанских слуг Мортимера, живших в его миланской квартире. – Привет, Мануэль, – улыбнулась она, потом повернулась к матери Мортимера: – Кажется, я приехала не вовремя.
– Вот уж нет! Я велела Чезире заварить чаю.
Она ушла, ведя за собой мальчика, а Пенелопа и Мортимер прошли в гостиную. Стеклянная дверь на лоджию была распахнута. Чезира расставляла на столике на стальных ножках чашки, приборы, вазы со сладостями. Она радостно поздоровалась с Пенелопой, а потом ушла, оставив их одних. Они сели рядом на садовом диванчике с подушками в холщовых чехлах. Мортимер разлил чай по чашкам.
– Меренги? – спросил он.
– Ты еще не забыл, что они мне нравятся?
– Совсем свежие. Чезира приготовила их специально для тебя.
– Расскажи мне о себе, – сказала Пенелопа, поднося чашку к губам.
– Все началось с родинки на ноге, – тихо заговорил Мортимер, глядя на небо над садом. – Еще час назад шел дождь, – вдруг добавил он ни с того ни с сего. – А теперь снова вышло солнце, чтобы встретить тебя.
– Продолжай, – нетерпеливо потребовала Пенелопа.
– Твой костюм переносит меня назад в прошлое. Мне вспоминается прелестная девчонка, которую я хотел отвести на реку, – пошутил он, явно избегая разговора о себе.
– Ну давай, Мортимер, расскажи мне, что случилось. Рано или поздно я все равно все узнаю. Что такого страшного было в этой родинке?
– Полгода назад она взорвалась и стала рассылать аномальные клетки по всему телу. Результат ты видишь, – признался он наконец.
Пенелопа едва не лишилась чувств. Сильного, живого, неотразимо обаятельного мужчины, которого она знала, больше не было. Увидев, как она побледнела, Мортимер, смотревший на нее с грустью, заставил себя улыбнуться. Взяв с блюда меренгу, он начал кормить ее с рук.
– Правда, вкусно? Скажи, что тебе нравится. Пенелопа схватила его руку и крепко сжала, растерянно глядя на Мортимера.
– Почему я об этом ничего не знала? – спросила она. Последнее письмо от Мортимера она получила три месяца назад. Он рассказывал о поездке в Париж к матери и отчиму, об ужине у «Прокопа», где он повстречался с коллегами, бывшими товарищами по университету. Письмо было написано шутливым, беспечным тоном, не содержавшим ни намека на переживаемую Мортимером драму. Только теперь Пенелопа поняла, что он ездил во Францию проконсультироваться с каким-то специалистом: вдруг тот подарит ему надежду?
– Почему я об этом ничего не знала? – безжизненным голосом повторила она вопрос.
Мортимер нетерпеливо пожал плечами.
– Что, по-твоему, я должен был сделать? Позвонить тебе или написать, что я болен? И что бы ты сделала? Слезы мне не нужны. Жалость меня раздражает. Правда отнимает последние силы. Ты же знаешь, как я люблю жизнь, моя дорогая Пепе.
Пенелопа закрыла лицо руками, словно заслоняясь от страшной правды.
– У меня были трудные дни, – продолжал Мортимер. – Я довел себя до того, что сумел возненавидеть самых дорогих мне людей: мать, брата, племянников, коллег. Все они считали своим долгом меня утешать. Некоторые даже сегодня пытаются меня убедить, что ничего страшного не происходит. Меня бесит ложь.
Пенелопа порывисто обняла его. Ее глаза блестели от непролитых слез.
– У смерти друзей нет. Я скрыл от тебя правду, не хотел, чтобы ты знала. Но потом ты мне позвонила и сказала, что хочешь меня видеть. Я хотел тебе сказать, что не стоит, но проявил слабость и уступил. Я счастлив вновь тебя увидеть, – признался Мортимер, прижимая ее к себе.
– Любовь моя, – прошептала Пенелопа. – Ведь я собиралась сказать тебе, чтобы ты меня больше не ждал, чтобы обзавелся семьей. Я за тем и приехала. А теперь я думаю: если бы мы тогда не расстались, может быть, ты и не заболел бы.
– Ну, эта родинка была у меня задолго до того, как мы познакомились. Я никогда не обращал на нее внимания. Нет, я не хочу, чтобы ты мучилась чувством вины, это тупиковый путь. И на этот раз я не смогу подставить тебе плечо.
Наступил вечер, поднялся свежий ветер, грозивший принести новую порцию дождя. Чай остывал в чашках. Пенелопа поежилась.
– Пойдем в дом, – предложил Мортимер.
Они вошли в большую гостиную, где Чезира выставила на стол большое блюдо с черешнями.
– Из нашего сада, – сказал Мортимер. – Хочешь?
– Возможно, позже. Сейчас мне хотелось бы отдохнуть, – ответила Пенелопа, внезапно почувствовав себя страшно усталой.
– Если хочешь переодеться, в спальне тебя ждут твои вещи. Мы все сохранили, – сообщил он.
– Все эти годы… – ахнула она, не закончив фразы.
– Я все не терял надежды, что ты вернешься, – пояснил Мортимер. Он попытался улыбнуться, но улыбка превратилась в страдальческую гримасу.
Мучительная тоска охватила Пенелопу. Мысль о возвращении в Чезенатико показалась ей нестерпимой.
– Как ты думаешь, нельзя ли мне здесь переночевать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115