– Не хочешь выпить чего-нибудь холодного? – спросила Рут, когда они вышли на террасу.
Кэйси покачала головой. Схватившись за перила, она смотрела на море. Вода была низкой, отлив обнажил обросшие водорослями камни. Чайки ныряли, поднимались и фланировали в воздушных течениях, окликая друг друга. Волны накатывались на берег, разбивались и отступали в умиротворяющем ритме.
Без всякого усилия с ее стороны гнев Кэйси начал улетучиваться.
– Рут тоже подошла к перилам и облокотилась на них неподалеку от Кэйси, глядя вдаль.
– Океан всегда притягивал меня. Но не Конни. Он предпочитал вещи более близкие и сдержанные.
– Почему? – Кэйси повернулась и посмотрела на Рут.
– Безопасность. Он не доверял тому, что вызывало у него чувство беспомощности.
– Откуда это взялось?
– Ты сама должна знать. Кэйси действительно знала.
– Такие вещи обычно тянутся из детства, только я совершенно ничего не знаю о его детстве. Мне неизвестно даже название его родного города.
– Эббот.
– Не Литтл-Фоллз? – рискнула пойти напролом Дженни.
– О Литтл-Фоллз я никогда не слышала. Он приехал из Эббота.
Эббот. Название, которое она так долго пыталась найти, открылось так легко.
– Это маленький городок в Мэне, – пояснила Рут, – хотя больше мне практически нечего тебе сказать. Я сама никогда там не была. Когда мы только поженились, я предлагала съездить туда, но он категорически отказывался. Он провел там не самые счастливые годы.
– Почему?
Рут смотрела на океан. Через какое-то время она вновь взглянула на Кэйси.
– Он всегда был очень скрытным человеком – не хотел, чтобы хоть кто-то узнал о его прошлом. Но теперь его нет, а ты – его плоть и кровь. Если у кого-то и есть право знать об этом, то именно у тебя. Там не было никакого насилия или извращений. Я сама раньше думала так, – призналась она. – Я представляла себе какое-то значительное и ужасное событие, которое искалечило его на всю жизнь.
Кэйси думала точно так же.
– Никакого конкретного акта насилия, только годы обиды. Конни с рождения был тщедушным, но слишком ярким. Необычность в Эбботе не приветствовалась. С самого раннего детства он превратился во всеобщий объект насмешек – его постоянно безжалостно подкалывали и высмеивали, никто не мог спокойно пройти мимо, чтобы не высказать что-нибудь язвительное в его сторону. Он научился избегать людей еще до того, как пошел в школу, и постепенно эта схема поведения устоялась, и ее уже было не отделить от его личности.
Кэйси легко могла представить путь превращения ребенка, описанного Рут, в того взрослого мужчину, которым стал Конни. Но был еще один важный момент.
– А что делали его родители?
– А что они могли сделать?
– Продать ферму.
Рут горько улыбнулась.
– У них не было никакой фермы, в твоем или моем представлении. Если его мать и растила овощи или цыплят, то исключительно ради того, чтобы прокормить себя и семью. Они жили почти в центре города в крохотном домишке с крохотным клочком земли. Я даже не уверена, что дом был их собственностью. В любом случае они не могли позволить себе переезд. Они были очень стеснены в средствах, а жизнь в Эбботе была дешевой.
– Так они искалечили жизнь своему ребенку из-за денег?
– Не только, – уточнила Рут. – Дело было еще и в его отце, Фрэнке. Это был очень земной, крепкий мужчина – полная противоположность Конни. Он был убежден, что если что-то и способно «излечить» Конни и не дать ему окончательно превратиться в неженку, то это культура «мачо» Эббота. Естественно, это не сработало. Жизнь Конни превратилась в сплошную муку. Единственный способ выжить, который оставался у него, – отгородиться от всех.
– А мать? Как она могла спокойно смотреть на все это?
– Подозреваю, что ей это давалось не легко. Для Конни она была единственной отдушиной, но в первую и самую главную очередь она была послушной женой. Ее муж был человеком твердых убеждений, и она не могла перечить ему – и кто я такая, чтобы критиковать ее за это? Я вела себя практически так же. Мы называем это уважением к желаниям супруга.
Кэйси не могла согласиться.
– Но Конни же был ребенком! И он страдал. Не могу себе представить, как мать может ничего не предпринять в такой ситуации.
– Она старалась, делала все, что могла, например, подбадривала его. Отец даже не знал, стоит ли Конни поступать в колледж.
– Не хотел, чтобы сын совершенствовался? – ошарашенно спросила Кэйси.
– Не хотел, чтобы тот отходил еще дальше от образа нормального, в кавычках или без, здорового человека. Если уж на то пошло, он бы предпочел, чтобы Конни поступал в университет Мэна, потому что он сам там работал, но Гарвард? – Она покачала головой. – А Конни решил именно так. И принял это решение не в одиночку. За ним стояла его мать, тихо и незаметно она подталкивала его к цели. Он выиграл полную стипендию и уехал из Эббота, чтобы больше туда не вернуться.
– Даже для того, чтобы повидаться с родителями?
– Отец умер как раз перед его отъездом, а мать переехала. Все это было очень-очень много лет назад.
– Но оставило неизгладимый след.
– Да. Конни так и не смог справиться с последствиями. Его личная жизнь направлялась страхом быть осмеянным и отвергнутым. Поэтому он сосредоточился на карьере. Каждая ученая степень, каждый научный доклад, каждая книга служили для него оправданием того, что он все больше отдалялся от людей в личном плане. Его заслуги стали его щитом.
Для Кэйси это было вполне очевидно.
– Он стал настолько блестящим ученым, что ему легко прощались любые странности. И это тоже стало неотъемлемой чертой его личности. Чем дальше, тем менее открытым для личных взаимоотношений он становился, а их отсутствие оберегало его от страданий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121