Мне стало казаться, что у меня каинова печать на лбу. Мне не везло с женщинами. Пока я не встретил тебя. Я не достоин тебя, Дженни, но ты очень нужна мне. Чтобы остаться с тобой, я готов измениться. Мы вместе начнем все заново.
Чувства так переполняли Дженни, что она смогла произнести только:
– У тебя это так легко звучит.
– Это должно быть легко, если очень сильно этого хочешь. Дженни отчаянно хотелось поверить в это.
– Но как же быть с теми, кто имеет к этому отношение – например, с твоим другом и семьей? А вдруг они не захотят дать тебе шанс начать все заново?
– Захотят. Им сейчас нелегко. Им нужна помощь.
– Мой отец скажет то же самое. Он не позволит мне уехать.
– Но здесь другая ситуация. Твоему отцу ты нужна по другим причинам. Его требования исключительно эгоистичны. Но ты хранила ему верность все эти годы. Ты пренебрегала собственными интересами ради него. Теперь пора подумать о себе.
– Но он же мой отец.
– Ты уже взрослая. И ты имеешь право решать сама за себя.
– Ты не понимаешь. Он не позволит мне уехать.
– Нет. Это ты не понимаешь, – продолжал убеждать ее Пит. – Ты – не его собственность, чтобы он мог распоряжаться тобой. Ты принадлежишь только себе самой. Он принимает собственные решения, которые определяют его жизнь. А ты имеешь право принимать свои.
Господи, сколько раз она повторяла себе то же самое. И Дэн говорил ей об этом, и преподобный Патти, и Мириам.
– Ну а что, если он все-таки будет возражать?
Пит усмехнулся.
– Я помогу тебе уговорить его. Мы решим это дело между собой.
– Я хочу начать заново. Я так долго об этом мечтала. Только ничего не получится.
Его губы, не переставая касаться ее кожи, двигались вверх, пока не встретились с ее.
– У меня тоже, потому что я всегда думал, что смогу справиться с этим в одиночку. Но я не могу. – Он заглянул ей в глаза, и она увидела его растерянность и уязвимость. – Ты же уедешь со мной, правда? – У нее перехватило дыхание. – Выйдешь за меня? Станешь матерью моих детей?
Она зажала ладонями рот. Она не могла поверить в этот дар свыше, в то, что он предложил ей все то, о чем она мечтала всю свою жизнь.
– Я люблю тебя, Дженни.
Она не отвечала, в очередной раз подумав, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Потом спросила:
– Как ты можешь быть в этом настолько уверен?
– У меня было много женщин. Но ни одной из них я не говорил, что люблю ее.
– Ты еще очень многого обо мне не знаешь.
– Все, что мне нужно, я уже узнал.
– А что если я скрываю что-то настолько ужасное, что у тебя застынет кровь, если ты об этом узнаешь?
– Ты уже слышала мой самый ужасный секрет. Твой не может быть намного страшнее. К тому же кровь не может застыть.
– Не придирайся к словам. А если все-таки?..
– Если все-таки так, то это позволит мне не так сильно мучиться своей собственной виной. Это будет напоминать мне о том, что все изменилось. Я люблю тебя, Дженни.
Он запечатал свои слова поцелуем, и она ответила, но этого было все же мало. Ей хотелось совершить нечто особенное, на что у других женщин, которые были у него, никогда бы не хватило смелости, умения или любви.
Не отрываясь от его губ, она повалила его на спину. Она провела языком по его подбородку, потом – по горлу. Потом, целуя и покусывая, спустилась по его груди, по сходящемуся к пупку клину волос, а ее руки в это время расстегивали молнию у него на джинсах. К тому моменту, когда туда добрались ее губы, он был уже у нее в руках.
Так и прошла ночь. Они разговаривали, занимались любовью, спали; разговаривали, занимались любовью, спали. Перед самым рассветом они выбрались на крышу и смотрели, как поднимающееся солнце медленно рассеивает туман. Вместе с туманом исчезла и прохлада, а с ней – и стеснение. Раскинув на крыше одеяло, они обнаженными улеглись под лучами еще неяркого солнца, а за этим неизбежно последовал еще один акт любви.
Кто-то, наверное, мог бы сказать, что Дженни просто плюнула в лицо городу, так бесстыдно занимаясь любовью среди белого дня. Сама она, если бы кто-то сунул нос не в свое дело и спросил ее о чем-то, ответила бы, что просто устроила крещение своей новой крыше.
На самом же деле она праздновала конец своей прошлой жизни. Она никогда раньше не чувствовала себя такой счастливой и такой отважной, никогда в жизни не была так уверена в себе, как сейчас, рядом с Питом. И еще ей никогда не было так спокойно. Даже несмотря на то, что завтра возвращался Дарден. Поэтому, наконец спустившись в дом, они спали крепко и долго, пока солнце поднималось все выше и выше. И даже когда в дверь начали настойчиво звонить, Дженни проснулась далеко не сразу.
Глава 15
Сбегая по лестнице, Дженни одновременно пыталась справиться с ночной рубашкой. Придерживая рукой ворот и расправляя складки на груди, она приоткрыла дверь и сощурилась от яркого света.
Преподобный Патти уже уходил. Услышав, как открывается дверь, он быстро обернулся и вернулся к порогу.
– Господь Всемилостивый, а я уже начал волноваться, – со вздохом проговорил он. – Я звонил минут десять. Я уже начал думать, что произошло что-нибудь нехорошее. Я мог бы просто решить, что ты отправилась гулять или даже в город, хотя я только что оттуда и тебя там не видел, но потом Дэн попросил меня напомнить тебе о крыше, раз уж я все равно направляюсь сюда, и когда никто не ответил на звонок, я начал думать… – Он возвел глаза к небу и перекрестился.
– Я спала, – сказала Дженни.
– Да, это я вижу, – он сверился с наручными часами. – Но уже одиннадцать часов. Почти половина дня уже прошла. – Он снова вздохнул. – Ну, ладно, я скажу Дэну, чтобы он сказал Мерлю, что все, что примерещилось тому на этой крыше – неправда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121