Вероятно, он вообще был единственным человеком, который когда-либо поднимался по этим лестницам. Место между диванчиком за деревьями в кадках и одиноким креслом идеально соответствовало одинокому человеку, глядящему на внешний мир, с которым он не был связан.
Однако Кэйси не желала испытывать сочувствие. Если Корнелиус Ангер был одинок, думала она, спускаясь вниз, виноват в этом был только он сам. У него была жена, которой он пренебрегал. У него были коллеги, которые могли бы стать друзьями, прояви он к ним хоть малейший человеческий интерес. У него была дочь, готовая прибежать к нему по первому зову, и это действительно было так, хотя ей было отвратительно признаваться в этом. Она могла чувствовать себя как угодно обиженной, но примчалась бы сразу же, если бы только он позвал.
Охваченная печалью, она спустилась на второй этаж. Будь Конни другим человеком, можно было бы представить, что синюю спальню он приготовил для нее. Она не задержалась здесь и вновь оказалась в холле. Слева начинался сводчатый коридор, в конце которого обнаружилась кухня. В разительном контрасте с гостиной, она была просторной и светлой, с белыми стенами, белым плиточным полом и дубовой мебелью. В распахнутые высокие окна влетал легкий ветерок.
Перед окнами располагался круглый обеденный стол с четырьмя стульями, обитыми тканью в крупную бело-зеленую клетку. Тот же рисунок повторялся на занавесках, корзине с салфетками и крышке тостера.
Здесь Кэйси чувствовала себя уютнее, чем в других комнатах, хотя она подозревала, что частично это объяснялось запахом свежесваренного кофе. Найдя стойку с чашками, она наконец выплюнула жвачку в мусорное ведро и налила напиток из кофейника. Стоя перед окном, выходящим в передний двор, она сделала несколько глотков. Она представила, что ее отец часто стоял так же, полускрытый за занавесками, как всегда, желая видеть мир так, чтобы мир не видел его.
Повинуясь мгновенному импульсу, она отдернула занавеску. Чувствуя удовлетворение от первого, пусть и такого незначительного изменения, Кэйси с чашкой в руках вышла из кухни и направилась вниз. Вдоль лестницы на стенах висело несколько морских акварелей, которые нравились Кэйси до тех пор, пока она не заметила автограф художника на одной из них: Рут Ангер. Жена Конни. Из чувства преданности матери Кэйси отвернулась от акварелей.
Спустившись в цокольный этаж, Кэйси обнаружила дверь справа от себя. Уже предчувствуя, что вторгается в рабочее пространство Конни, она внимательно изучила дверную ручку, осторожно повернула ее и оказалась в маленькой приемной, где, должно быть, пациенты ожидали вызова Конни. Одна дверь вела из приемной прямо наружу, она была закрыта и заперта на засов. Другая, в противоположном конце комнаты, вела в офис Конни.
Не чувствуя себя пока готовой зайти туда, Кэйси вернулась в холл, к помещению с другой стороны лестницы. Дверь была открыта. Это оказался маленький, уютный рабочий кабинет, свет проникал сюда только через два небольших окна высоко под потолком. Темно-зеленые стены, темная мебель, живописно разбросанные диванные подушки и прочие домашние мелочи создавали ощущение укрытости и защищенности. Среди полок с книгами обнаружился телевизор и музыкальный центр.
В этот момент в холле появилась Мег. Она шла, низко опустив голову, с принадлежностями для уборки в руках. Только подойдя почти вплотную к Кэйси, она подняла глаза и подпрыгнула от неожиданности. Несколько секунд ушло у нее на то, чтобы вернуться оттуда, где блуждали ее мысли. Потом она заметила чашку у Кэйси в руках, и в ее взгляде отразилось огорчение.
– Вы взяли кофе, прежде чем я успела остудить его! Кэйси улыбнулась.
– Я сама остыла, так что горячий в самый раз. Кофе замечательный.
От похвалы выражение лица Мег сразу изменилось.
– Я очень рада! Вы ничего больше не хотите?
– Нет, спасибо. Ничего не надо.
– Я правда не знала, что у него была дочь. На вид вы не старше меня, а он был настолько старше. – Она в испуге подняла такие же каштановые, как и волосы, брови. – Я хотела сказать, я не… Я не осуждаю его.
– Я понимаю, – мягко произнесла Кэйси. – Мне тридцать четыре. Когда я родилась, ему было сорок один.
Вновь изменившись в лице, Мег просияла:
– А мне тридцать один. Я родилась в августе. Я – Лев. А вы?
– Стрелец.
– Ой, это такое замечательное время года! Я всегда готовила для доктора Ангера обед на день Благодарения. Ну, то есть, конечно, он бывал на других обедах, но мы всегда устраивали свой обед здесь.
– С его женой?
– Нет. Просто с ним. Мы всегда устраивали его вечером накануне, потому что в сам праздник он ездил к Рут. Я всегда зову ее по имени. Так она сама просила. Почему он не приглашал на День Благодарения вас?
– Мы не были близки, – коротко ответила Кэйси.
– Вы отмечаете праздники с вашей мамой?
– И с друзьями. Всегда находятся такие, у кого нет семьи.
– Я такая же, – с деланным оптимизмом заявила Мег. – Доктор Ангер был мне вместо семьи. – Ее оптимизм улетучился. – Он был очень добрый. – Кэйси увидела, как дрожит ее подбородок. – Мне не хватает его.
– Может быть, ты как-нибудь расскажешь мне о нем побольше. – Кэйси подумала, что это вообще-то прекрасная идея. Если рассматривать охоту за подробностями жизни Конни как игру, у Мег Хенри наверняка была пара подсказок.
Сжав губы, Мег кивнула. Все еще пытаясь справиться с волнением, она направилась по лестнице вверх. Кэйси вернулась в кабинет.
Все в комнате свидетельствовало о том, что это было место для отдыха, однако она никак не могла представить себе Конни здесь. Она никогда не видела его без галстука.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121