На что, спрашивается, она потратила лучшую часть утра?
Основательно поругав себя за нерасторопность, она, исполненная самых лучших намерений, поспешила на встречу с Артуром Уэллис-Райтом. Так или иначе, обстоятельства должны были измениться в лучшую сторону – зал симфонического оркестра был одним из ее любимейших мест в городе. Разумеется, прежде она бывала там только для того, чтобы послушать музыку – какого-нибудь известного флейтиста или ансамбль музыкантов, исполнявших сочинения в стиле барокко. Однако, решила она про себя, для разнообразия совсем неплохо будет познакомиться с ведущей скрипкой и концертмейстером Бостонского симфонического оркестра и лично с ним побеседовать.
Как оказалось, однако, тут были свои сложности, и вина за них целиком лежала на совести мистера Артура Уэллис-Райта. Прежде всего, когда Ния вошла в темный зал, где маэстро репетировал, он долгое время не обращал на нее никакого внимания. Сошествие музыкального светила с Олимпа состоялось, лишь когда объявили большой перерыв. Маэстро извлек скрипку из-под подбородка, сунул ее себе под мышку, держась за нее, словно за спасательный жилет, без которого в бурю нечего и думать подниматься на палубу, и на всем протяжении интервью нервно дергал за струны.
Десять минут этого дергания вполне успели доконать Нию, поэтому она объяснила маэстро замысел очерка куда быстрее, чем намеревалась. Рассказав затем вкратце о цели, которую она перед собой ставила, начиная работу, и задав несколько стереотипных вопросов, Ния удалилась, договорившись, правда, о новой встрече – на этот раз в доме скрипача в Бруклине. После такой беседы было истинным облегчением прогуляться по Хантингтон-авеню, вдыхая в себя свежий холодный воздух улицы.
Пол Кайли, у которого она брала первое интервью для задуманной серии очерков, довольно скоро отбросил имевшее поначалу место смущение и болтал с ней по-дружески куда дольше условленного времени. Уэллис-Райт, наоборот, пребывал в состоянии скованности, и все попытки Нии вывести его из этого ступора, которые она неоднократно принимала за время беседы, окончились неудачей. Отчего это произошло? Кто знает? Возможно, она встретилась с ним в самые напряженные часы его рабочего дня – потом ей удалось выяснить, что вечером он должен был вести солирующую партию в оркестре. Такого рода нагрузки не могли пройти без последствий, – решила она и почти пожалела, что он не позвонил ей и не отменил встречу. Несмотря на очевидную нервозность, скрипач тем не менее пытался быть галантным и даже сердечным. Впрочем, подумала Ния, может быть, он вообще всегда такой. Она понадеялась, что в следующую их встречу ей удастся преодолеть защитные барьеры, скрывающие истинную сущность Уэллис-Райта, и выяснить, отчего Билл Остин и те, кто стоял за его спиной, внесли скрипача в разряд «самых завидных женихов». Может быть, тип нервозного музыканта весьма импонировал вкусам некоторых женщин…
Желая поразмышлять над всем этим, Ния решила такси не брать и в редакцию особенно не торопиться. Наглухо застегнув ворот своего короткого пальто и засунув руки в карманы, она прямиком двинулась к внушительному гранитному комплексу Христианского научного центра. Вырытый рядом с ним пруд всегда привлекал внимание Нии, когда она оказывалась поблизости. Его поверхность не только отражала плывшие над ней в небе облака, она неуловимо менялась в соответствии не только со временем года, но даже с отдельно взятым днем, чем-то выделявшимся из череды себе подобных.
Хотя комплекс с трех сторон был окружен высокими зданиями, это место было видно чуть ли не отовсюду. Подняв воротник и основательнее закутавшись в пальто, Ния наблюдала, как ветер гнал по поверхности пруда рябь. Здесь – вне зависимости от погоды – всегда ощущалась безмятежность, бывшая сродни тому чувству умиротворения, которое охватывало Нию всякий раз, когда она сюда приходила. Пруд в этом смысле еще ни разу не подвел ее и действовал лучше любого успокоительного.
Присев на полированный гранит ограждения, Ния вздохнула. Несмотря на царивший вокруг покой – а может, благодаря ему, – мысли ее снова вернулись к Дэну. Вчера она порадовала себя так, как ей давно не случалось. Разговаривать с Дэниэлом было легко и просто, даже несмотря на сверхзадачу, которую она себе поставила, – попытаться заставить его рассказать о себе. Он был умен, она чувствовала заключенный в нем огромный потенциал, позволивший бы ему при случае блеснуть знанием предметов, весьма отдаленных от его нынешней деятельности.
Но баскетбол в настоящий момент являлся смыслом его существования, и уже одно это делало Дэниэла для нее почти что недосягаемым. Нию по-прежнему не устраивала роль автора глупейших статеек, задуманных Биллом, о чем она собиралась в очередной раз его известить, не забыв, разумеется, упомянуть при этом и об упрямом нежелании Дэниэла давать интервью.
Может быть, ей следовало вести себя более официально? Изображать из себя эдакого писаку-профессионала и покинуть поле боя сразу же после того, как Дэниэл наотрез отказался с ней сотрудничать? Но в таком случае она никогда не узнала бы вкуса его поцелуя и тепла его объятий. Хотя общение с Дэниэлом временами заходило в тупик, откуда, казалось, не было выхода, он по-прежнему вызывал у нее только добрые чувства. И это ей чрезвычайно нравилось.
Неожиданно подернутая рябью поверхность пруда сделалась гладкой, как стекло. Хотя это продолжалось всего мгновение, Ния успела прийти к решению. Кому будет плохо от того, что она и впредь станет наслаждаться обществом Дэниэла Стрэйхена?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87