Было время, когда собственное тело настолько начинало ее раздражать, что Аурелия заставляла себя делать до изнеможения дурацкие упражнения, измывалась над собой, но мучения не приводили к должному эффекту, а чаще всего ей просто становилось скучно, и она не возвращалась к этому бессмысленному занятию помногу недель.
Постепенно зеркало затуманивалось от горячего пара. Аурелия протерла его полотенцем, завернула краны, присела у туалетного столика и достала из ящика тюбик с губной помадой. Потом вновь взглянула на свое отражение в зеркале, изучила мешки под глазами, морщины на лбу и в уголках рта. Она принялась рисовать на зеркальной поверхности алой помадой, отмечая сперва штрихами, а потом линиями пожирнее каждую морщинку. Отраженное ее лицо, обведенное помадой, превратилось в портрет уродливой старухи, где все недостатки были выпячены с садистской безжалостностью. Она отодвинулась от зеркала, отражение пропало, но автопортрет на стекле остался.
Чего она добилась, круто изменив и тем самым сломав свою жизнь?
Ричард благополучно пережил их разрыв, нашел Клио и обрел второй шанс. Зато детство Фрэнсис и Блэр было омрачено из-за ее странного, далекого от разумного решения. Когда наступит неминуемый и, наверное, близкий конец ее пребывания на земле, последствия этого поступка не будут похоронены вместе с ее мертвым телом. Она вдруг ощутила страстное желание сделать хоть что-то посильное, чтобы вина за прошлое не так тяготила ее.
Среда, 27 мая
– Надеюсь, ты любишь суши? Я уже не помню. – Клио поставила перед Блэр черный лакированный поднос.
Блэр окинула взглядом красиво выложенное ассорти из сырой рыбы.
– Я их обожаю. К сожалению, я не знаю приличного заведения поблизости, где подают японскую еду.
– Здесь их нет. – Клио подхватила палочками крошечный кусочек сырого тунца, окунула его в фарфоровую чашечку с соевым соусом, поднесла ко рту и проглотила с видимым наслаждением. – Ханна взяла несколько уроков и готовит теперь сама. Она покупает свежую рыбу здесь, но морские водоросли, васаби и прочие такие вещи нам доставляют из города.
Блэр нравилось, что выходцы из Манхэттена только так именуют этот район, как будто в мире нет другого места, которое могло бы претендовать на звание города. Ей было приятно осознавать свою причастность к элитному кругу, где знают, что подразумевают под словом «город». Блэр полюбовалась выложенными розочкой тонкими лепестками маринованного имбирного корня.
– Ханна – великий кулинар.
– Да, это так. Нам с ней повезло.
Блэр нравилась и сама Ханна. В отличие от большинства прислуги в отцовском доме, которая появлялась и исчезала, подчас оставаясь для Блэр безымянной, Ханна крепко осела во владениях четы Пратт и уже двадцать два года верно служила своим хозяевам. Забавная коротышка, белесая блондинка с прической и костлявым телосложением, как у балерины, совсем непохожая на повариху, угождала всем кулинарным капризам Ричарда и Клио и удостаивалась заслуженных похвал их многочисленных и частых гостей. Ее миниатюрное личико с носом-пуговкой и отсутствие бюста и прочих женских прелестей вызывали у Блэр естественный интерес – пробует ли она приготовленные ею самой яства.
– Я благодарна за то, что ты пригласила меня сюда. Когда я звонила, то намеревалась, наоборот, вытащить тебя из дома и угостить какой-нибудь банальной ерундой, выбрав местечко потише. А ты мне устроила настоящий прием.
– Не знаю ни одного места в округе, где я могла бы заставить себя что-то проглотить. Везде готовят ужасно, пичкают тебя картофелем и гамбургерами размером в полстола. Впечатление такое, что все рестораны перешли на меню для туристических групп.
– У тебя здесь все гораздо приятнее, – с охотой согласилась Блэр.
Она осмелилась проглотить то, что необдуманно захватила палочками, но кусок встал у нее поперек горла. Она не издавала ни звука, боясь выдать себя, и сохраняла на лице довольную улыбку, как будто наслаждалась съеденной пищей и поэтому хранила молчание.
Клио трудно было обмануть, и поэтому Блэр чуть повернула голову, скрывая свои страдания, и притворилась, что разглядывает мебель и прочие предметы в комнате, знакомой ей с детства. Уже взрослой и знающей цену всему накопленному здесь изысканному антиквариату, она, бывая гостьей в отцовском доме, испытывала чувство, далекое от хищнического желания завладеть этими сокровищами. В ней просыпалась творческая натура, которая подвигла ее на авантюру с созданием убыточной галереи, ставшей камнем на ее шее, но являвшейся единственным способом доказать миру, что она – личность. Деловая женщина, знаток искусства, обладающий чутьем на все модное и перспективное, – это были лишь маски, а на самом деле она оставалась в душе маленькой тщеславной девочкой. И истинную красоту и изыск она видела лишь в доме отца.
В эту обстановку врезался чуждым элементом портрет улыбающейся Клио, сделанный маслом и помещенный на самом видном месте, над камином. Он был написан каким-то дорогим художником сразу же после пышно отпразднованной свадьбы.
Память подкидывает нам иногда разные сюрпризы, не заботясь о том, приятны ли они. Блэр вдруг совсем не ко времени вспомнилось, что она сидела на том же стуле в один из вечеров много лет назад. Тогда за предназначенным на шесть персон столом их было пятеро – отец, Клио, их маленький сын Джастин, вскоре так нелепо погибший, Фрэнсис и она. Вся сервировка – старинное серебро, фарфор и хрусталь – возникла перед ее глазами, словно она смотрела фильм, причем каждый предмет был объемным. Блэр тряхнула головой, чтобы отогнать неуместное видение, но оно упорствовало и мешало видеть, чем сейчас занята Клио, не заметила ли она, что Блэр подавилась ее сырой рыбой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123