Дейдре в эту минуту и впрямь готова была зарычать. Она немного развеселилась, представив лица сидящих за столом, если она сделает это.
Вскоре Друстан неохотно отложил свою арфу, уступив место волынщикам. Туриус пригласил на первый танец Форморию, а Ангус вывел на середину зала Элен. Дейдре заметила, как она прижалась к мужу. Глаза Элен сияли, хотя ее взгляд гораздо чаще, чем следовало, устремлялся в сторону соперницы.
Ах, если бы она могла танцевать с Гилеадом… Дейдре прищурилась, чтобы получше рассмотреть, как он кружится с Даллис. Наверное, это самый ужасный день в ее жизни. И Ангус нанес последний удар, когда остановил музыкантов и громко, на весь зал, объявил о помолвке сына. Дейдре напрасно надеялась, что об этом не скажут так быстро. Если бы Гилеад подал ей какой-то знак… хоть тень надежды. Но он стоял, застыв как мраморная статуя. А зал огласился радостными криками, зазвенели чаши, гости начали произносить тосты за молодых.
Дейдре слушала их, оцепенев от горя, и подыскивала предлог, чтобы побыстрее уйти вместе с Элен. Но та, как назло, наслаждалась вечером и не спешила покинуть гостей. Взяв мужа под руку, она обходила присутствующих, изящно и с достоинством выполняя роль хозяйки. А Ангус – наверняка только ради Комгалла – казалось, никого не замечал, кроме своей жены. Поэтому Дейдре пришлось выслушивать бесконечную череду поздравлений и не совсем благопристойных намеков по поводу тайных радостей брака. Лицо Гилеада было непроницаемым, хотя Дейдре показалось, что он едва сдерживает ярость. Даллис заливалась очаровательным румянцем.
Наконец к столу подошла Элен.
– Я вдруг нехорошо себя почувствовала. Ты проводишь меня наверх?
Дейдре облегченно вздохнула и вышла из зала, не оборачиваясь.
– Идем, Мори, – предложил Ангус, целуя Форморию в щеку. Они прятались в темном садике, где росли розы. – Уже поздно, гости утихомирились. Идем в мою спальню. – Он лизнул языком чувствительное местечко за ее ухом, как это ей нравилось, и начал ласкать грудь.
– М-м-м… – застонала она и повернулась, чтобы ему было удобнее. – Не знаю, в настроении ли я…
Ангус приник к ее губам, но Формория, поддразнивая его, едва приоткрыла губы и тут же отстранилась.
– Лучше поиграем в эту игру в спальне, – зарычал Ангус.
– Да, лучше. Если бы я была в настроении.
Он прижал ее к себе так, чтобы она полностью убедилась в силе его желания.
– А от этого твое настроение не изменится?
– Сначала мы должны поговорить, – сказала Формория с чарующей улыбкой.
Ангус забеспокоился. Мори редко испытывала желание поговорить. Обычно они и так думали одинаково. Что он такого сделал? Танцевал с Элен? Мори не может осуждать его за это или ревновать. Или может? От чувства гордости его мужское достоинство встало на дыбы. Он вздохнул и слегка отодвинулся от нее, чем привел в негодование своего петушка.
– Если ты насчет Элен, так ты же все понимаешь, эта церемония – для отвода глаз, ради Гилеада.
– Не думаю, что ты этим очень помог Гилеаду.
– Что ты имеешь в виду?
– Надо было выждать, дать им время познакомиться, а потом уже оглашать помолвку. Они ведь первый раз встретились.
– Это брак по сговору. – Ангус пожал плечами. – А разве ты хорошо знала Туриуса, когда согласилась выйти за него замуж?
– Я знала, на что иду, я была согласна на этот брак, – спокойно возразила Формория. – А Гилеад не хочет этого.
– Чепуха. Даллис красавица. Со временем он полюбит ее.
– Как ты – Элен?
Ангус насупился. Неужели Мори все-таки ревнует его?
– Я никогда не любил Элен.
– Вот об этом я и говорю, – торжествующе заявила Формория.
Ангус был побежден ее логикой. Но какие еще доказательства любви ей нужны? Они и так постоянно говорят об этом. Жар в чреслах усилил его нетерпение. Ангус погладил Форморию по спине. Черт побери, как она напряжена! Разочарованный, он отступил назад.
– Чего ты хочешь?
– Не принуждай их к браку. Если есть страсть…
Она недоговорила: рядом с ними вдруг вспыхнул огонь факела, выхватив их фигуры из ночной тьмы.
– Я сначала зашел в твою комнату, – едко заметил Гилеад.
– В чем дело?
– Я подумал, тебе будет интересно узнать новость: на маму совершено нападение.
Дейдре в ужасе разглядывала багровые синяки на шее Элен, которая лежала с полузакрытыми глазами и хрипло, прерывисто дышала.
– Что стряслось на этот раз? – требовательно спросил Ангус и застыл на месте, увидев жену. Он склонился над ее кроватью. – Элен?
Ее ресницы затрепетали, на лице появилась вымученная улыбка.
– Что случилось? – повторил он уже более мягким тоном.
– Не знаю. Брина дала мне настойку, и я заснула. А потом Шейла стала трясти меня что было сил.
– Это ты хотела задушить мою жену? – тихо спросил Ангус.
Все в комнате прекрасно понимали, что означает этот опасно спокойный тон.
– Конечно, нет, милорд, – захныкала Шейла, ухитряясь быть одновременно и испуганной, и обиженной. – Я пришла сменить Дейдре и услышала на лестнице чьи-то шаги. Я решила, что это Дейдре, потому что в спальне ее не было.
– И где же ты была? – Ангус грозно взглянул на Дейдре.
От него исходили волны ярости. И, что хуже всего, Дейдре сознавала, что вполне заслужила это. Ей следовало оставаться с Элен, а она улизнула в свою комнату, чтобы сложить вещи перед побегом. Ее захлестнуло чувство острой вины.
– Я… я была здесь, пока леди не заснула. Вы запираете входную дверь на засов, и мне в голову не приходило, что такое может случиться.
– Ты ничего не помнишь? – Гилеад нежно коснулся распухшего горла матери.
– Я не хотела пить настойку. – Голос Элен захрипел, и она жалобно посмотрела на мужа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90