Я открыла глаза. Виктора Эммануиловича уже не было в комнате.
— Ты можешь идти домой, — хмуро сказал мне Женя Бахтенко, — метро здесь рядом.
Бахтенко открыл дверь. Я кубарем скатилась с лестницы. В поисках выхода я долго блуждала по лабиринту дворов, пока не оказалась в крошечном тупиковом дворике с трансформаторной будкой. Неожиданно я поняла, что меня окружают одни предатели: Скрипка, променявший меня на Агееву, Вронский, сдавший меня этим бандитам из БРР, Женя Бахтенко, рассказавший о найденных мною документах Виктору Эммануиловичу. Я дала волю душившим меня слезам, а отрыдывшись, обрела способность соображать и выбралась на набережную. Метро действительно было рядом. Я шла, не замечая снега, который слепил глаза, и пыталась думать. Наверное, мне следовало утопиться. «Утопление. Черная речка. Горностаева», — представляла я рубрики завтрашней сводки, глядя на черную воду. Внизу по гранитному бортику, смешно перебирая лапами, бежала ворона. Перья ее были взъерошены на ветру.

* * *
Домой я пришла в состоянии полной раздрызга.
— Где ты ходишь? — напустилась на меня Сашка. — Звонила Агеева. Она хотела узнать, что тебе удалось найти в библиотеке по запросу Скрипки. Я не стала говорить ей, что сегодня последний вторник месяца и библиотека закрыта.
— Я была в гостях. Включи мне, пожалуйста, воду в ванной. Я немного погреюсь, а потом все тебе расскажу.
Сашка подозрительно посмотрела на меня и отправилась в ванную. Я заглянула в комнату, где мать укладывала Машку спать. Увидев меня, маленькая мартышка выбралась из кровати и закричала: «Хочу к Вале». Я взяла ее на руки прижала к себе худенькое тельце и пообещала, что в воскресенье мы обязательно пойдем в Сосновку кататься на большой лошади.
Зазвонил телефон, и Сашка принесла мне трубку.
— Слушай, Горностаева, — услышала я голос Скрипки. — Что ты себе позволяешь? Когда ты наконец принесешь мне материалы про отравления и яды? Ты что, не понимаешь, что из-за твоей безответственности мое расследование оказывается под угрозой срыва?
— Я тебя ненавижу, — нажала я на кнопку отбоя.
Потом я лежала в горячей воде и думала. Вернее, я пыталась думать, но выходило у меня плохо.
Что же это получается? В редакции «Сумерек» я нахожу документы, вроде бы подтверждающие факт растраты Вронским казенных денег. Кстати, как-то слишком легко я нашла эти документы. Что же они там лежали почти у всех на виду, и никто их не замечал, а пришла глупая Горностаева, поковыряла ножкой — и вот они, документики! А потом эти документы у меня отнимают ребята из БРР. Зачем они им?
Там про БРР — одна невнятная бумажка.
И что же у нас выходит? А выходит все очень даже просто и понятно. Новый редактор «Сумерек» Грустнев мечтает смешать Вронского с грязью и подкидывает порочащие его документы, чтобы их обнаружили дознаватели. Но их нахожу я.
И тогда Грустнев задействует ребят из Бюро региональных расследований, чтобы их вернуть и снова подкинуть.
Придется, наверное, идти к Обнорскому и все ему рассказать. Пусть скажет, что теперь со всем этим делать.
— Валь! Ты там жива? — постучала в дверь Сашка.
Поздно вечером мы опять сидели на кухне и разговаривали.
— Не впадай в кому, — утешала меня сестра, применяя свою медицинскую терминологию. — Иди ложись. Выспись хоть, а то на черта похожа, и отключи телефон в комнате, мне звонить будут…
Удивляясь способности нынешних студентов учиться по телефону, я пошла стелить диван. Зазвонил телефон, и через минуту на пороге возникла Сашка.
— Это тебя. Незнакомый мужской голос. Будешь говорить?
— Рыжая, не спишь? — раздался из трубки бас Женьки Бахтенко.
— Что я должна сделать еще в угоду твоему Виктору Эммануиловичу? — прокричала я, чувствуя, как бешено колотится сердце. — Взорвать «Золотую пулю»? Убить Обнорского?
— Ничего. Ничего делать не нужно.
Я хочу объяснить тебе, что ничего страшного не произошло, если хочешь — я отдам тебе документы, которые у тебя забрали.
— Ты что, их украл?
— Нет. Просто они нам не нужны.
— Объясни мне, Женя! — взмолилась я. — Разве тебя не выгнали из Бюро после той истории с моим внедрением?
— Выгнали. Но из Бюро не уходят.
Если им надо, найдут и заставят работать.
— Так это вы подожгли «Сумерки»?
— Нет.
— Значит, Вронский?
— Нет.
— Тогда кто — Грустнов?
— Не знаю я, кто поджег. Я думаю, что пожар был случайным.
— А зачем вы меня похищали?
— Никто тебя не похищал. Тебя просто привезли на деловую встречу.
— И зачем?
— Чтобы посмотреть, что ты там нашла. Понимаешь, Бюро довольно плотно работало с «Сумерками», и новому редактору газеты, да и акционерам об этом знать не стоило. Другое дело, что ничего компрометирующего Бюро в твоих бумажках не оказалось. Так что можешь их забрать. Если хочешь, я пошлю их тебе в Агентство с курьером…
Утром я обнаружила на своем столе запечатанный пакет, в котором лежало все семь найденных мною в редакции «Сумерек» документов. Не хватало только бумажки с логотипом БРР.
Я опять разложила перед собой все эти счета, платежки и расписки и задумалась.
Схема получалась другой — не той, что возникла у меня в голове вчера вечером, кто-то подкинул эти бумаги на пожарище.
Этот кто-то явно не Вронский. И не сотрудники БРР. Грустнов? Но зачем ему изобретать такой дикий способ обнародования документов? Мог бы и просто отдать их куда следует.
Я пошла к Каширину и попросила её выяснить, что такое ООО «Марта» и ООО
«КДК». Вскоре он сообщил, что с точки зрения учредителей эти фирмы вряд ли меня заинтересуют, скорее всего — это компании, через которые «Сумерки» обналичивали деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9